Алекс Брандт - Пламя Магдебурга

Адальберт правил в Магдебурге тринадцать лет и семь месяцев и оставил о себе добрую память. После его смерти сорок архиепископов сменилось во главе Магдебургской епархии. Среди них были разные люди: мудрые и недалекие, воины и царедворцы, покровители города и гонители его свобод. Среди них был архиепископ Гизелер, разбивший при Белькесхейме восставших славян. И архиепископ Норберт из Ксантена, основавший духовный орден премонстрантов и причисленный папой Иннокентием к лику святых. И архиепископ Альбрехт из Кефернбурга, при котором было начато строительство нового собора, основан Нойштадт, построены многие здания и дарованы многие вольности городу и его жителям…

Триста лет миновало с тех пор, как умер Великий Отто. Архиепископы по-прежнему правили Магдебургом, и город процветал под их властью. Строились каменные здания и новые церкви, паломники, ремесленники и купцы прибывали в город. Многие духовные ордена – францисканцы, бенедиктинцы, доминиканцы, августинцы, премонстранты, цистерианцы – основали здесь монастыри. Магдебург стал одним из самых крупных и богатых городских центров Империи. В обмен на щедрые подношения и военную помощь он получал от архиепископов все новые привилегии и права. Архиепископ Вихманн даровал Магдебургу самоуправление, а архиепископ Вильбранд утвердил городской устав. При архиепископе Эрихе город за девятьсот марок серебра выкупил право самостоятельно назначать себе бургомистра и судей, получил право чеканить монету и заключил с архиепископом договор, по которому тот не властен был вводить налоги без согласия городского совета…

– У вас хорошая память, Готлиб, – вежливо улыбнувшись, заметил Хоффман. – Запомнить столько различных…

– У меня всегда была отличная память, – перебил фон Майер, нервно дернув щекой. – А близость смерти сделала ее только лучше. Слушайте меня, Карл, и не перебивайте.

В середине четырнадцатого столетия в городе началась чума. Умерших от страшной болезни было столько, что на городских кладбищах не хватало места и мертвых хоронили за крепостной стеной – без гробов, сваливая в общие ямы, ставя поверх один, общий на всех, деревянный крест. Ворота закрыли, никого из чужаков не пускали, улицы отгородили одну от другой. Тем, кто жил в пораженных болезнью кварталах, под страхом сурового наказания запрещалось появляться за их пределами. Чума – Черная смерть, как прозвали ее повсюду в Европе, – продлилась более года и унесла тысячи жизней [46]. Многие деревни вокруг Магдебурга обезлюдели, и батраки просили двойную плату за свой труд, потому что некому было работать. Люди считали виновниками чумы евреев. Говорили, что те отравляют колодцы, кидают туда мертвых крыс и гнилое мясо, распространяют болезнь при помощи злых чар и черного колдовства. В еврейском квартале толпа разгромила много домов, и много евреев с их семьями встретили тогда на городских улицах свою смерть…

И все же, несмотря на все эпидемии, войны, пожары и прочие бедствия, Магдебург процветал. Развивались ремесла, строились новые дома; улицы – дотоле грязные и разбитые – мостились булыжным камнем. Еще при архиепископе Эрихе Магдебург стал одним из участников Ганзейского союза, и с тех пор корабли его ходили по всей Эльбе, от Гамбурга до Кёниггреца. Милостью императора город получил стапельное право, и с тех пор все купцы, везущие вниз по Эльбе зерно, должны были продавать свой товар на городских рынках и платить городу пошлину. Вскоре Магдебург сделался одним из крупнейших центров хлебной торговли во всей Германии. В городе была открыта первая библиотека, строились школы, больницы и печатные мастерские. В гавани возле Эльбских ворот ежедневно разгружались десятки судов…

Фон Майер снова закашлялся, и его бледное лицо пошло красными пятнами. Глядя на него, Хоффман вдруг подумал, что с каждым произнесенным словом из советника выходит жизнь – точно кровь вытекает из открытой раны.

– Господи Иисусе, дай мне сил… – прохрипел советник. – Если бы вы знали, Карл, как тяжело мне говорить… Но иначе нельзя… Слушайте же… слушайте… В шестнадцатом столетии Магдебург стал первым городом в Империи, открыто вставшим на сторону Лютера, открыто провозгласившим свою приверженность обновленной, евангелической церкви. Наш город давал приют богословам и проповедникам, печатал памфлеты и книги в защиту Лютерова учения – он стал центром новой веры, ее опорой, и готов был защищать ее с оружием в руках.

В тысяча пятьсот тридцать первом году имперские княжества и города, принявшие евангелическую веру, образовали Шмалькальденский союз с целью защитить себя от притеснений католиков. В союз вошли многие имперские княжества и города – Саксония, Вюртемберг, Брауншвейг, Гессен, Страсбург, Ульм, Констанц, Гамбург, Ганновер, Бремен, Любек, Франкфурт, Аугсбург, десятки других. Участником союза стал и Магдебург. О, это было великое время, Карл! Время, когда протестанты были едины, а их вожди – дальновидны и решительны. Союз был настолько силен, что император Карл Пятый – дед нынешнего кайзера, который носил на своей голове не только императорскую корону, но и венец испанского короля, и был самым могущественным монархом своего времени, – долго не решался бросить ему вызов.

Но в конце концов император все же выбрал момент для нанесения удара. Объединившись с Баварией и призвав на свою сторону Морица Саксонского, он атаковал силы Союза и наголову разгромил их при Мюльберге [47], что на берегах Эльбы, в ста с небольшим милях к югу от здешних мест.

После мюльбергского поражения союз распался, словно карточный дом. Его вожди – Иоганн-Фридрих Саксонский и Филипп Гессенский – склонили перед кайзером головы, отказались от части своих владений и позволили ввергнуть себя в заточение на несколько лет. Остальные участники союза также не осмеливались бросить вызов могуществу императора Карла. И когда на аугсбургском рейхстаге кайзер объявил, что католичество отныне является единственным законным вероисповеданием в Империи, лишь Магдебург и Бремен подняли голос в защиту учения Лютера.

Гордый Магдебург! Не имея сколь-нибудь значительной военной силы, без союзников, покинутый всеми, он не отрекся от своей веры и не подчинился приказаниям императора. В городе по-прежнему проводились евангелистские богослужения и печатались сочинения Лютера и Меланхтона; здесь нашел приют Маттиас Флациус, изгнанный католиками из родного Виттенберга; здесь печатались памфлеты и воззвания, призывающие беречь свет истинной евангелической церкви и не подчиняться тирании католиков. «Канцелярия Господа Бога» – так называли Магдебург с тех пор…

Фон Майер вдруг поперхнулся, и на этот раз кашлял долго, и грудь его будто выворачивало наизнанку, и блестящие капли высыпали на его лбу.