Виктор Поротников - 300 спартанцев. Битва при Фермопилах

Услышав уверенные мужские шаги возле своего дома, Меланфо выглянула в окно.

По узкой улице торопливо шел Леарх. Его золотистые кудри растрепались от быстрой ходьбы.

Замерев, Меланфо ожидала стука в дверь.

Этот негромкий настойчивый стук радостным эхом отозвался у нее в сердце!

Вот и он! Милое прелестное лицо, длинные вьющиеся волосы и эта застенчивая серьезность в его обворожительных синих глазах!

Леарх хотел было сразу же запереть дверь на засов. Меланфо остановила его, сказав, что ее служанка должна вот-вот вернуться с агоры.

— А то мне совсем нечем тебя угостить, — смущенно добавила Меланфо.

— Разве я пришел сюда за этим? — промолвил Леарх, нетерпеливо привлек к себе Меланфо и поцеловал.

Стыдливость Меланфо мигом была побеждена всепоглощающей страстью, как и ее благоразумие, когда она вновь оказалась в постели с Леархом. Ложе в доме Меланфо было гораздо шире. Здесь перебывало немало случайных любовников Меланфо. Однако ни с кем из них Меланфо не было так хорошо, как с неутомимым Леархом.

Увлеченные друг другом, любовники не услышали, как старая служанка пришла с агоры. Их страстные соития чередовались с упоительными лобзаниями. Выносливость Леарха и опытность Меланфо породили столь крепкий любовный напиток, о каком эти двое могли только мечтать до этой встречи. Отведав его, они вознеслись на высочайший пик чувственных наслаждений.

Испытав целую череду непередаваемых сладостных волн, Меланфо вдруг разрыдалась. Это изумило и немного испугало Леарха, решившего, что он ненароком причинил боль своей прекрасной рыжеволосой любовнице.

— О Леарх! Ты — бог! Ты есть сам Эрос! — прошептала Меланфо с нескрываемым восхищением. Ее зеленовато-серые глаза полные слез сияли, как драгоценные изумруды. — Поклянись мне, что ты не бросишь меня, даже когда я выйду замуж за Эвридама!

Похвалы Меланфо наполнили Леарха гордостью. Он и впрямь, обладая Меланфо, чувствовал себя неким титаном! Никакая другая женщина не распаляла Леарха до такой степени, как это удалось Меланфо. Леарх без колебаний поклялся быть возлюбленным Меланфо и после ее предстоящего замужества.

Кто в Элладе в те времена не слышал про знаменитого поэта и песнетворца Симонида, сына Леопрепея! Кто из эллинов, считавших себя образованными людьми, не держал в памяти хотя бы пару отрывков из эпиникий, сочиненных Симонидом, или не знал наизусть несколько его звучных эпиграмм.

И вот прославленный Симонид наконец-то пожаловал в Спарту.

Был месяц апеллей по-спартанскому календарю. С этого месяца в Лакедемоне начинается новый год. В этом же месяце происходят выборы эфоров и прочих должностных лиц Спартанского государства.

Симонид приехал в Спарту, чтобы повидаться со своим давним другом. Тот перебрался на постоянное жительство в Лакедемон, хотя знал, с каким недоверием относятся спартанцы ко всем чужеземцам.

Друга Симонида звали Мегистием. Он был родом из Акарнании, маленькой гористой страны на северо-западе Греции, омываемой ласковыми водами Ионического моря.

Мегистий встретил Симонида с искренним изумлением и неподдельной радостью. Они не виделись без малого четыре года.

В свои семьдесят лет Симонид был необычайно подвижен, живость ума сочеталась в нем с телесной крепостью. Симонид имел неплохое телосложение, у него были густые волосы, которые он подкрашивал, чтобы скрыть седину. При этом у Симонида было совершенно несимпатичное лицо. Горбатый нос поэта слишком выдавался вперед, его большой рот был слегка перекошен. Особенно это было заметно, когда Симонид улыбался. Глаза Симонида находились слишком близко к переносице, это создавало эффект некоторого косоглазия. Свои большие, торчащие в стороны уши Симонид тщательно прикрывал длинными волосами. Речь Симонида не блистала правильностью. Он слегка пришепетывал, и когда при волнении начинал говорить слишком быстро, то глотал окончания слов или бубнил что-то неразборчивое.

В отличие от Симонида, Мегистий при статном сложении имел правильные черты лица. У него был внимательный взгляд, а речь всегда текла неторопливо. И взгляд и голос Мегистия обладали неким завораживающим эффектом. Это испытали на себе все, кто близко общался с ним.

Мегистий был моложе Симонида на семь лет. Они познакомились случайно на Пифийских играх, где Симонид прославлял своими дифирамбами атлетов-победителей. Это случилось более тридцати лет назад.

Мегистий, который уже тогда был прорицателем, предсказал одному из атлетов скорую гибель в сражении от удара копьем. Поскольку дело происходило на дружеской пирушке, то все присутствующие отнеслись к предсказанию Мегистия кто с недоверием, кто с иронией. Находившийся там же Симонид скорее в шутку, чем всерьез, сочинил для того атлета надгробную эпитафию в высокопарном стиле.

Год спустя знаменитый атлет-панкратиец действительно сложил голову в битве за родной город. Сограждане похоронили его и установили на могиле плиту с эпитафией Симонида, сочиненной им на том роковом пиршестве.

Прознавший об этом Симонид разыскал Мегистия, который в ту пору жил в небольшом приморском городке Астаке. Тогда-то и завязалась дружба между прославленным поэтом и безвестным дотоле прорицателем.

Вскоре слава Мегистия как провидца необычайно возросла. Где бы он ни появлялся, его неизменно обступали люди, просившие предсказать судьбу им самим или их родственникам. К Мегистию обращались за советом даже правители городов и предводители войск перед каким-нибудь трудным начинанием. И Мегистий ни разу не ошибся в своих предсказаниях.

Если Симонид много путешествовал, то Мегистий почти безвыездно жил со своей семьей в Астаке, служа толкователем снов при тамошнем храме Зевса Морфея. Со временем Мегистий перебрался в Эниады, самый большой город в Акарнании. Мегистий стал эксегетом при совете старейшин Эниад. Он должен был сопровождать все священные посольства акарнанцев в Дельфы и Олимпию.

Дом Мегистия в Эниадах был широко известен не только его согражданам, но и многим приезжавшим сюда эллинам из других государств Греции. Частым гостем Мегистия был и Симонид.

Незадолго до переезда из Эниад в Спарту у Мегистия умерла жена, поэтому многие его сограждане решили, что Мегистий таким способом пытается залечить душевную рану.

Симонид хоть и был в молодые годы падок на женщин, однако спутницей жизни так и не обзавелся.

Привязанность Мегистия к супруге, не отличавшейся ни умом, ни красотой, поначалу была непонятна Симониду, который полагал, что его друг достоин женщины более привлекательной, с более возвышенным строем мыслей. Но приглядевшись к жене Мегистия повнимательнее, Симонид вдруг понял, в чем ее прелесть. Эта женщина удивительным образом соответствовала складу характера Мегистия, который был сторонником постоянства во всем. Его никогда не бросало в крайности, в отличие от Симонида. Взбалмошная или легкомысленная женщина непременно нарушила бы душевное равновесие Мегистия.