Саймон Скэрроу - Сын Спартака

– Нет! – запротестовал Децим. – Марк, подожди. Я дам тебе миллион сестерциев. Хватит на всю твою жизнь. Ты сможешь выкупить свою ферму или купить что-нибудь побольше. Будешь иметь собственных рабов.

Марк ткнул пальцем в грудь Децима и закричал:

– Если ты хочешь жить, скажи мне, где находится моя мама! В какое поместье ты послал ее? Где конкретно в Пелопоннесе? Говори! Или, клянусь, я вырву твое сердце!

Децим в ужасе задрожал, глядя в искаженное ненавистью лицо Марка, и уже открыл рот, чтобы ответить, но вдруг прищурился и покачал головой:

– Ничего я тебе не скажу. Если хочешь снова ее увидеть, сначала освободи меня. Это единственная моя сделка с тобой. Моя жизнь за ее жизнь.

Брикс подошел к ростовщику и схватил его за шиворот.

– Одно твое слово, Марк, и я заставлю Мандрака выбить из него правду.

– Пусть попробует, – холодно улыбнулся Децим. – Но как ты узнаешь, что я говорю правду? Марк, я нужен тебе живой. Я скажу, где она, как только уйду отсюда и буду в безопасности. Лишь тогда.

– И он тебе поверит?

– Я дам ему слово.

– Ха! Твое слово? – прошипел Брикс. – Я скорее поверю змее. Марк, убей его. Ты сам сумеешь найти свою мать.

Марк уставился на ростовщика, переполненный отчаянием и разочарованием. У Децима было преимущество, и с этим почти ничего нельзя было поделать. Разве что найти способ самому выставить условия сделки. Он повернулся к Бриксу:

– Среди пленных есть еще один человек, которого я попрошу тебя сохранить в живых. Он высокий, худощавый. Лысый и с бородой. Его зовут Термон.

И снова обратился к Дециму:

– Если ты не сдержишь слово, я сдам Цезарю Термона. Ему есть что рассказать о твоих деловых интересах, как ты их называешь.

Децим втянул воздух сквозь зубы:

– Ты быстро учишься, мой мальчик. Со временем ты сможешь стать таким же успешным, как я, и опасным соперником. Итак, у нас есть сделка и есть способ осуществить ее.

Кожаный занавес резко откинулся, и в хижину вошел Мандрак. Он увидел Брикса и Марка и с виноватым видом указал на Децима:

– Я собирался сказать тебе о нем, как только освобожусь.

– Успокойся, – ответил Брикс. – Я все о нем знаю. Пусть твои люди уведут его. Этого человека нужно держать отдельно от других. Глаз с него не сводить. Он не должен убежать. И если он попытается, нужно брать его живым.

– Хорошо, Брикс. Как пожелаешь. Ну, ты! Вставай быстро!

Мандрак рывком поставил Децима на ноги и вытолкнул из хижины. Брикс повернулся к Марку и тихо присвистнул:

– Странный сегодня день. – Тут он переменился в лице и, положив руку на плечо Марка, сказал: – У меня плохие новости для тебя. Когда Мандрак в начале месяца устроил Цезарю засаду, он взял в плен мальчика.

У Марка в груди потеплело от вспыхнувшей надежды.

– Это был Луп!

– Да, Луп.

– Где он? Ты говоришь, новость плохая? – Марк встревожился. – Я его здесь не видел. Пошли за ним!

– Я не могу. – Брикс поджал губы. – Он был со мной, когда я выступил против Цезаря. Последний раз я видел его прямо перед нашей атакой на линию римлян.

– Он взят в плен?

– Я не знаю, Марк.

– Или убит?

Брикс вздохнул:

– Раба, взятого с оружием в руках, убивают. Было бы лучше, если бы он был мертв. Это лучше, чем быть распятым.

– Распятым? – Марк похолодел. – Нет… Только не Луп. Цезарь не позволит. Луп – его писарь. То есть был…

– Это не будет иметь значения, если его схватят с мечом в руке.

Марк замолчал, вспоминая своего друга. Потом неуверенно посмотрел на Брикса:

– Я никогда не считал Лупа бойцом. Сомневаюсь, что он научился сражаться.

– В нашем лагере много таких, кто никогда раньше не принимал участия в сражениях. Но они быстро узнают, что за свободу надо драться и, если нужно, умереть. Вот чему учил нас твой отец. Многие помнят этот урок и чтят его заветы. – Он сжал плечо Марка. – Когда повсюду разойдется весть о том, что явился новый Спартак и он готов возглавить восстание, под его штандарт соберутся рабы со всей Италии. На этот раз уже никто не встанет между нами и свободой. Мы победим Рим.

Марк заставил себя улыбнуться в ответ. Его беспокоила мечта, которую лелеял Брикс. Хотя мальчик успел свыкнуться с тем фактом, что он – сын Спартака, может ли его кровное родство служить гарантией того, что он достигнет такого же величия?

Брикс отпустил плечо Марка и устало улыбнулся:

– Я плохой хозяин. О чем я думаю? Ты ведь замерз и голоден. И конечно, очень устал. Пойдем сядем у очага. Я велю принести еды и вина, и мы сможем поговорить.

Он хлопнул в ладоши и резко крикнул:

– Сервилия!

Женщина, хлопотавшая у очага, сжалась, как побитая собака, и быстро подбежала к ним. Склонив голову, она встала перед Бриксом. При свете огня Марк увидел синяки на ее немытой коже и грязь на локонах ее длинных темных волос.

– Принеси мяса, хлеба и разбавленного вина. И сушеных фиг, если остались.

– Да, хозяин.

– Немедленно. Иди же!

Она повернулась и поспешила к арке, ведущей в небольшую пристройку у задней стены хижины. Когда она исчезла, Брикс подвел Марка к огню и усадил на шкуры, сложенные возле очага. Окутанный теплом, Марк позволил себе немного понежиться, избавившись от того ужаса, который он чувствовал перед толпой. Хотя опасность миновала, потребовалось время, чтобы он успокоился и у него перестали дрожать руки.

Брикс перекинул перевязь через голову, и ножны упали на пол рядом с другой кучей шкур. Он развязал ремни кирасы и положил ее рядом с мечом, а затем облегченно вздохнул и опустился на шкуры рядом с Марком.

– Ты стал меньше хромать, – заметил Марк. – Намного меньше, чем в школе Порцинона.

– На самом деле хромота была не такой сильной, как я изображал, – усмехнулся Брикс. – Когда меня ранили, я поклялся, что никогда больше не буду сражаться на арене ради удовольствия римлян. Но хотя ранение сильно повлияло на мою скорость, я опасался, что Порцинон все равно заставит меня драться. И я притворился, что сильно хромаю. Мне удалось обмануть школьного хирурга, и он объявил, что для арены я не гожусь. Вот меня и послали на кухню.

– Понятно, – кивнул Марк. – Но как получилось, что ты оказался здесь и командуешь этим лагерем?

– После нашего с тобой последнего разговора – помнишь, когда тебя везли в Рим, – я направился на север, в горы. Вскоре я встретил отряд восставших. Они привели меня сюда. Мандрак был их вожаком, он принимал участие в восстании Спартака, хотя в то время был еще мальчиком, не намного старше, чем ты сейчас. Он узнал меня, а когда я рассказал ему, что сын Спартака жив и однажды поднимет новое восстание против Рима, он передал командование мне. После этого мы увеличили количество и размах нападений на врага и собрали больше людей. Сначала они не спешили присоединяться к нам, но когда новость о наших победах распространилась, а с нею и известие о наследнике Спартака, они перешли на нашу сторону. – У Брикса заблестели глаза. – Марк, у нас тысячи вооруженных повстанцев в таких лагерях, как этот, по всем Апеннинам. С тобой в качестве номинального вождя количество восставших быстро возрастет. Скоро мы спустимся с гор и встретимся с римскими легионами на поле боя, и на этот раз победа будет за нами.