Саймон Скэрроу - Меч и ятаган

Баррет, выдвинув из-под себя стул, встал и сделал несколько шагов навстречу. На подходе рыцарь резко втянул носом воздух, после чего с нарочитым хладнокровием произнес:

— Сэр Томас? Значит, послание все-таки дошло.

— Как видишь. Сколько воды утекло, Оливер… Сколько времени минуло…

— Я надеялся, что от поездки тебя что-нибудь удержит. Ордену ты не нужен.

— Великий магистр считает иначе.

Оливер Стокли скосил глаза на конец стола.

— У шевалье короткая память. Он забывает об уроне, который ты нам нанес.

Сердце Томаса вновь сжалось от полузабытых прегрешений.

— Я был тогда другим человеком. Так же, как и ты. С той поры не было дня, чтобы я, вспоминая, не страдал и не каялся. Ты все не можешь мне простить?

— Нет. И не собираюсь.

Томас печально покачал головой.

— Больно от тебя это слышать.

— Отчего? Или ты думал, что я все позабуду только за то, что ты внял призыву ла Валетта?

— Оливер, у нас сейчас заботы поважнее. И у тебя, и у меня. Прошлого я изменить не могу, но сделаю все от меня зависящее, чтобы сохранить будущность нашего Ордена.

— Делай что хочешь, — надменно поднял подбородок сэр Оливер. — Только от меня держись подальше. Иначе я за себя не отвечаю.

Томас кивнул; сердце словно окутал саван.

— А я-то думал, что между нами что-нибудь изменится… Ведь ты когда-то был моим другом.

— Пока не раскрыл подлинную твою сущность. Я сказал все, что хотел. Ты здесь. Так и быть, дерись, коли приехал. Но когда все кончится, чтобы ноги твоей здесь не было. Уезжай безвозвратно.

— Спасибо на добром слове. Но у меня к тебе еще вопрос.

Тонкие губы сэра Оливера сжались в змеистой улыбке, став еще тоньше.

— Я так и знал, что он его задаст, — проронил он с сухой язвительностью, словно обращаясь к какому-то невидимому собеседнику.

— Тогда скажи мне… — Томас смолк, охваченный неуверенностью. Спрашивать, откровенно говоря, было боязно. Ну да была не была. — Она жива? Мария, что с ней? Как она?

— Умерла.

— Что?!

В глазах сэра Оливера мелькнул сполох, вслед за чем лицо будто окаменело.

— То, что слышал. Мария умерла. Для тебя, Томас. С того самого дня. И больше меня о ней не спрашивай, иначе, видит Бог, я удушу тебя здесь же, собственноручно.

По окончании трапезы Томас с Ричардом в сопровождении ординарцев Великого магистра проследовали к обители английских рыцарей — преобразованному в гостиницу дому, который некогда принадлежал каким-то виноторговцам, а затем его, обосновавшись на острове, постепенно прибрал к рукам Орден. Поставив наземь дорожные сундуки постояльцев, ординарец постучал в дверь и притих в ожидании.

Вот в недрах дома зашаркали шаги, и дверь отворилась. Зайдя в некогда такой знакомый зал, Томас огляделся и между делом посмотрел на слугу — сутулого старика в льняной рубахе, обвислых панталонах и башмаках. Неверный свет от медного подсвечника бросал тусклые блики на морщинистое, одутловатое лицо.

— Зачем пожаловали, господин? — громким и тонким голосом спросил старик, туговатый, видимо, на ухо.

— Я английский рыцарь Ордена. Меня и моего эсквайра определили здесь на постой.

— Так вы англичане? — заметно удивился старик. — Милости просим. Вы у нас, можно сказать, первые почитай что за десять лет. Английский рыцарь у нас квартирует всего один.

Пока он говорил, Томас его узнал, а узнав, улыбнулся.

— Боже правый! Дженкинс, уж не ты ли это?

— А как же. Он самый. — Старикан прищурился, близоруко оглядывая позднего гостя. — А вы кто такой будете, что знаете меня по имени?

— Неужто ты меня не узнаёшь? А я-то думал, вспомнишь.

Старик поднял подсвечник и вгляделся в лицо Томаса, теперь уже вблизи.

— Так это… — Блеклые глаза его расширились. — Нет, не может быть. Это же… сэр Томас! Томас Баррет! — изумленно обрадовался старик. — Матерь Божья! Сэр, я ж вас уже и видеть не чаял!

— А я вот он, легок на помине, — рассмеялся Томас. — А как там другие наши слуги? Харрис, Чепмен?

Щербатая улыбка старого слуги потускнела.

— О-хо-хо. Все уже на том свете, сэр. Я один остался.

— А тебе, если я не ошибаюсь, на сегодня все семьдесят будет?

— Шестьдесят восемь, сэр, — хмуровато уточнил Дженкинс. — В декабре стукнуло.

— Так что ж тебя здесь до сих пор держит, на службе?

— А куда мне еще податься, сэр? Меня уж и не ждет никто. А пока тут квартирует хоть один английский рыцарь, я вроде как при деле.

— Что за шум? — грянул из затенения голосина, напоминающий рык. — Что там у тебя творится, Дженкинс? Старый ты чертяка! Кто эти друзья-приятели?

Из коридора в зальцу ввалился какой-то здоровяк с бычьей шеей (если можно считать таковой переход между коротко стриженной головой и плечищами). В подслеповатом свете подсвечника детина смотрелся на десяток лет младше Томаса (разница в возрасте, не скрываемая даже запущенной щетиной на щеках). На вновь прибывших он посмотрел сдвинув брови.

— Томас Баррет, значит? — пахну́л он кислым вином, услышав имя рыцаря. — Наслышан. Только не помню толком от кого. Ну а я, стало быть, сэр Мартин ле Гранж, из Уиклбриджа, близ Херефорда. Слыхали, наверное?

— Увы, нет.

— Значит, много потеряли. Ну что ж, устраивайтесь, — обратился он к вновь прибывшим, — Дженкинс о вас позаботится. А я сейчас на боковую. Совсем уж было заснул, да тут вы нагрянули. Так что поговорим с утра, идет?

И он, повернувшись, исчез в проеме коридора.

— Н-да, прием не из самых радушных, — ухмыльнулся Ричард. — Он всегда такой… приветливый?

— Только когда в подпитии, — успокоил Дженкинс.

Томас деликатно кашлянул.

— Не соблаговолишь ли показать наши апартаменты?

— Да господи, сэр Томас, о чем речь! — радостно засуетился слуга. — Чего я стою как истукан! А вы тоже хороши, не подгоняете… Пойдемте-ка за мной.

Он с готовностью подхватил одной рукой сундук, другой — подсвечник. Томас, нежно перехватив старчески дряблую руку, заставил его опустить громоздкую ношу.

— Багажом займется Ричард. Он у нас молод, силен.

— И чертовски устал, — вставил оруженосец.

— Тем более что в твоем возрасте, Дженкинс, — пропуская намек мимо ушей, заметил Томас, — перенапрягаться вредно.

Старый слуга выпрямил спину и гордо выпятил подбородок.

— Я прислужник английской обители, и этим все сказано. Это мой долг.

— Ух ты. Верно. Ну а как ты будешь выполнять свои обязанности, если выведешь себя из строя, скажем, переноской чрезмерно тяжелой клади? — улыбчиво поддел Томас.

Дженкинс хотел что-то возразить, но махнул рукой.

— А, ладно. Ступайте за мной, благородные сэры.