Саймон Скэрроу - Меч и ятаган

— Нет, ну надо же! — подбегая рысцой, возмущенно воскликнул сэр Мартин. — Перерыв ровно такой, что успеваешь только пожрать да, извиняюсь, еще кое-что… Это недопустимо!.. — Но, заметив насупленность эсквайра и тревожное лицо рыцаря, он насторожился. — Что такое? Что-то случилось?

— Да ничего, — отмахнулся Томас, через силу смиряя эмоции. — Все спокойно. Давайте-ка за работу. А то турки уже в шею дышат, а у нас дел невпроворот.

Прихватив кирку, он направился следом за Ричардом. Сэр Мартин, поглядев им вслед, задумчиво пукнул губами.

— Ну дела… И чего их все мир не берет? Тут и так опасностей хоть отбавляй. Не хватало нам еще внутренних распрей.

Вечером по возвращении в обитель всех ждал сюрприз. Во главе длинного стола посреди залы сидел сэр Оливер Стокли. Здесь же стоял Дженкинс, прислуживая ему за ужином: козьи отбивные в мучной подливке. Вошедших Стокли, подняв голову от тарелки, встретил кислым взглядом (а и в самом деле, какую радость могут вызывать перемазанные грязью физиономии и потные, пропыленные на работе у равелина рубахи?). Напряженную паузу прервал сэр Мартин.

— Сэр Оливер! — радушно рассмеялся он. — Я уж думал, вы меня окончательно бросили: месяцами тут не появляетесь!

— Боюсь, нам теперь придется терпеть общество друг друга значительно чаще. С приходом турок мне придется оставить свое имение под Мдиной. Биргу, — сэр Оливер обвел помещение вилкой, — станет моим домом на все время осады. Хотя здесь, конечно, нет того комфорта, к которому я привык.

— А мне здесь по душе, — отозвался сэр Мартин из-под рубахи, которую в данный момент стягивал через голову. — Принеси-ка нам поесть, — обратился он к Дженкинсу, ловко поймавшему брошенную комом рубаху.

— Слушаю, господин.

Старый слуга с поклоном принял пыльную одежу Томаса с Ричардом и удалился по коридору на кухню.

— Нет нужды говорить, — продолжал сэр Оливер, — что меня не очень радует перспектива делить жилье с рыцарем, запятнавшим честь Ордена. Но куда деваться.

Томас пожал плечами.

— От прошлого не отмахнуться, как бы мы оба ни старались. — Он сел на скамью сбоку стола. — Хотя то, что нас разобщало, должно отойти перед лицом общей опасности, сэр Оливер.

— Нелегко, нелегко переступить через позор, что висит на вас, словно саван, — уныло покачал головой Стокли. — Как показывает опыт, он, словно чума, способен распространяться и на тех, кто находится близко от вас. Было бы лучше, сэр Томас, если б вы покинули этот остров навсегда. Уходите нынче же, пока у вас еще есть возможность, и никогда больше не возвращайтесь. Не привносите больше к нам свою заразу.

— Уйти? — Томас иронично возвел бровь. — Я, между прочим, явился на зов самого Великого магистра. И потому я здесь. Меня призвал Орден. Вы говорите, что я однажды в прошлом бросил на него тень. Но это было бы ничто в сравнении с тем, чтобы оставить его сейчас, в эту мрачную годину.

Тонкие губы Оливера насмешливо скривились.

— Мне думается, мы с таким же успехом — или, наоборот, неуспехом — могли бы обойтись и без вас. Один рыцарь со своим эсквайром ничего не решают, и вас здесь, безусловно, не только не хватятся, но и не вспомнят, если вы оставите остров и возвратитесь в Англию.

— Мы его не оставим, — подал голос Ричард. — Ни я, ни благородный рыцарь, которому я служу.

— А ну, молчать, серв! — гневно вспыхнул сэр Оливер. — Ваш эсквайр слишком многое себе позволяет, сэр Томас. Ишь, щенок, говорит вперед господина… Свое место и свои обязанности он, судя по всему, знает так же скверно, как и вы.

— Он несдержан и недалек умом, — ответил Томас. — Но хотя ему недостает должной почтительности к своим господам, я ценю его отвагу и боевые навыки. Полагаю, что предстоящие баталии выкуют его характер, а потому не откажу ему в чести находиться здесь, так же как не откажу в ней ни себе, ни вам, ни любому другому, кто вскоре встанет перед лицом врага. Однако он действительно заговорил там, где ему следовало молчать, и за его несдержанность я приношу извинения. Как это сейчас сделает и он.

— Извиняться? — вскинулся Ричард. — Ну уж нет!

— Сейчас же сделай это, — обернулся к нему Томас. — Или будешь выпорот за ослушание, как любой другой оруженосец. Извинись сию же минуту. Повторять не буду.

За происходящим с потешной улыбкой наблюдал сэр Мартин.

— Сдается мне, хорошего эсквайра надо регулярно поучать плетьми.

Ричард, примолкнув под гневом своего господина, дерзко сверкнул глазами, но затем опустил их и медленно, в молчании повернулся к сэру Оливеру. Когда молчание затянулось, рыцарь размеренно постучал по столу своим аскетичным перстом.

— Вы хотите мне что-то сказать, юноша?

Плечи оруженосца приопустились, и он сипловато вытеснил:

— С вашего позволения, сэр… прошу простить мою несдержанность. Я вас задел, дерзнув заговорить прежде вас, старшего по положению. Приношу в этом свои покорные извинения.

— Извинения принимаются. А теперь займи свое место в конце стола и более не перебивай своих рыцарей, а не то, как сказал сэр Томас, будешь выпорот.

— Слушаю, сэр Оливер, — ответил Ричард с не свойственной ему безропотностью, низко склонил голову и сместился на самый конец длинной скамьи.

Сэр Оливер возвратился вниманием к Томасу и хотел что-то сказать, но тут возвратился Дженкинс с тремя серебряными тарелками в одной руке и блюдом холодной говядины и ломтями хлеба в другой. Тарелки он расставил перед двумя рыцарями и эсквайром, после чего водрузил на стол блюдо и сноровистыми движениями нагрузил тарелки ломтями мяса и хлеба. Из стоящего у стены буфета он принес три кубка и кувшин разбавленного вина, после чего в ожидании дальнейших указаний удалился на кухню. Едва смолкли его шаги, сэр Оливер простер руку в сторону сэра Мартина.

— Интересно, как бы в данном положении повели себя вы.

— Я? — поглядел тот недоуменно. — В каком таком положении?

— Я чаю, вам известно то, что полагается знать о неправедном прошлом сэра Томаса?

Сэр Мартин покосился на Томаса, сидящего с непроницаемым лицом.

— Ну так, кое-что. Сказать по правде, из рыцарей я знавал многих, кто не чурался общества куртизанок. И ничего.

— Дочь неаполитанского вельможи — это вам не куртизанка, — холодным тоном заметил Стокли. — Любой достойный дворянин вам это подтвердит. Духовно-рыцарский орден смотрит на такие вещи иначе. Поразвлечься с какой-нибудь простолюдинкой — это еще куда ни шло, но чтобы рыцарь обесчестил женщину благородных кровей, это совершенно непростительно. Я бы сказал, немыслимо. Человек, совершивший подобное, сам по себе бесчестен и недостоин общества остальных членов нашего священного Ордена. Будь на месте такого человека я, то просто не перенес бы позорности своего поступка. Я бы в одночасье покинул Мальту и предал самого себя изгнанию на весь остаток моих жалких дней. Мой к вам вопрос, сэр Мартин: как бы на месте сэра Томаса поступили вы?