Василий Седугин - Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола

– Но почему бы не вернуться в отчизну и не попробовать отобрать княжескую власть? – все же решился задать вопрос Азар.

– Дядя свергнут и убит. Сейчас ободритами правят мои братья. Им я не нужен, они против моего возвращения. Зачем мне смута и война среди ободритов, людей моего племени? Чтобы саксы и даны воспользовались случаем и захватили наши земли? Нет, на это я никогда не пойду! Пусть будет так, как есть.

Помолчали. Шуршала за бортом вода, изредка пролетали чайки, садились на рею, отдыхали, чтобы вновь улететь в морские просторы.

Наконец Азар спросил:

– Как давно, князь, пришлось тебе в последний раз встречаться со своим дедом?

Рюрик вновь метнул на Азара жесткий взгляд, немного подумав, ответил:

– Давно. Еще в детстве…

И – без перехода, ощерив крепкие зубы:

– Думаешь, не хочется завернуть в Новгород и повидаться со своим дедом? Но я достаточно нахлебался разного рода предательств, повидал много вероломства, стал мнительным и подозрительным. Я боюсь, что мое появление в вашей стране вызовет всевозможные слухи и опасное для моего деда брожение. Надо ли ему, и мне, и всем вам, новгородцам?

Вдруг Рюрик как-то сник, проговорил устало:

– Иной раз кажется, что мое пребывание где бы ни было несет только беды и несчастья. Поэтому и боюсь появляться у деда в Новгороде. Единственно, где мне везет – это море. Наверно, судьба мне определила жить и умереть в этих необъятных просторах. Я здесь владыка и повелитель, здесь мне все подчинено, кроме стихии. В море я не чувствую усталости, не испытываю тоски по берегу, как мои соратники. Я бы безостановочно мотался по морям, не сходя на землю. Я стал жителем моря.

«Нет уж, мне такая судьба не по нутру, – думал Вадим, слушая Рюрика. – Хлипкое суденышко, которое постоянно болтается по воле волн, – какое это обиталище? Я люблю земную твердь, надежную основательность, чтобы ноги попирали прочную основу».

Он потерял интерес к разговору князя и купца и ушел на свою лежанку. Не думал, не предполагал тогда Вадим, что через много лет на узенькой дорожке придется ему встретиться с Рюриком в кровавой борьбе за власть в Новгородском княжестве…

По возвращении в Новгород он нанялся в одну из промысловых партий купца Азара и отправился в леса далекого Двинского края.

Минуло шесть лет. Ранней весной возвратился Вадим в стольный город. После долгого отсутствия все казалось необычным: удивительно высокими представлялись дома и терема, яркими и сочными красками пестрели одежда и обувь людей, а девушки поражали чарующей, волшебной красотой, от них невозможно было оторвать взгляда. Голова его слегка кружилась, будто от хмельного напитка. Он шел по улице и беспричинно улыбался.

Дома все побросали дела, стали обнимать его, а потом принялись собирать стол. Прибежали соседи, родители поставили угощение, начался пир. Народ все прибывал, Вадиму показалось мало хмельного, он подозвал младшую сестренку Живану, приказал:

– Бери одну подводу с пушниной, веди к купцу Велезару, попроси его купить. На выручку будем потчевать гостей.

– Нельзя торговать по пьяному делу, – рассудительно ответила Живана. – Обманет купец, обязательно проведет. Проспишься за ночь, а завтра сам отвезешь товар на рынок, возьмешь хорошую цену.

Но хмель ударил в голову Вадима. Он забыл, о чем думал в лесу, как зарекался не пить и не гулять, а собирался на привезенную пушнину купить торговую лавку и заделаться предпринимателем. Все это было забыто, как у всех возвращавшихся из леса; хотелось пить, гулять и угощать других.

– Исполняй, что приказал старший брат! – набычился Вадим. – Ради чего я шесть лет пропадал в лесах и кормил комаров? Хочу гулять!

Пушнина была продана, на двор привезли бочки вина и пива, пир продолжился с удвоенной силой.

– Вадим, друг сердешный! – пробивался с бокалом вина к нему одногодок Крутояр. – Как мы с тобой бились против торговых! Как мы их укладывали рядами, как в поленницу дрова. Давай выпьем за былые победы!

– Вадим, силач ты наш прославленный! – кричал ему с другой стороны какой-то мужичишка, которого Вадим не мог вспомнить. – Пропадаем без тебя! Побеждают нас барышники, совсем одолели, спасу нет!

– Не может того быть! – грохнул кулачищем по столу Вадим. – Чтобы дельцы побороли мастеров! Ни в жисть не поверю!

– Так оно, так, Вадим! – выходил из себя третий мужчина, кажется, из соседей. – Как Масленица, так не только прогоняют нас с площади, но сквозь наши улицы гонят до самого до конца! Плохи наши дела!

– Побивают нас! Бессильны мы без тебя, Вадим! На тебя вся надежда! – неслось со всех сторон.

– Завтра же пойду на круг, и мы покажем торговцам! – горячился Валим.

– Через неделю начнется Масленица, – говорил какой-то голос возле его уха. – Тогда и двинем дружно на площадь!

В первый день Масленицы с раннего утра возле дома Вадима собралась большая толпа. Его выход встретили восторженным ревом, окружили, подняли на руки и понесли на площадь. Там уже ждали бойцы торговых улиц. Перед ними важно прохаживался здоровенный парень, вызывал желающего на поединок.

Вадим снял полушубок, на него положил шапку, засучил рукава, сказал ему:

– Бей первым.

Тот повел широкими плечами и неожиданно нанес сильный удар под дых. Вадим перегнулся надвое и так долго стоял, не двигаясь. Наконец отдышался, выпрямился, взглянул в лицо противника. Тот стоял и с детским любопытством смотрел на него. Ах, вот как ты, ну погоди же…

Коротко от груди ударил в скулу. Тот хрюкнул и брякнулся наземь. Лежал, не двигаясь. Бойцы противной стороны некоторое время ошеломленно смотрели, потом кинулись, подняли поверженного и унесли за свои ряды.

И тотчас взревели ремесленники, бросились вперед. Точно два встречных потока, завертелись, закружились, слышно было, как бухали кулаки, раздавались азартные выкрики… Вадим, набычившись, медленно шел вперед, укладывая перед собой подвернувшихся под удары пожилых и молодых, с обеих сторон его поддерживали бойцы ремесленных улиц. Противник уступил площадь и втянулся в узкую улицу. Порой несколько ядреных мужчин собирались кружком, о чем-то уговаривались, все вместе кидались на Вадима, но он валил их себе под ноги и продолжал двигаться вдоль улицы.

Внезапно кто-то громко крикнул:

– Стойте! Заложка!

Драка тотчас прекратилась. Бойцы разошлись в разные стороны. Кричавший из числа торговцев указал на парня ремесленной стороны:

– Вот он ударил меня заложкой!

Тот пытался было что-то возражать, но тотчас к нему подошли дюжие мужики, заставили снять варежку. В ней оказалась деревяшка. Ее показали всем, выкинули, а парня начали охаживать кулаками. Били и ремесленники, и торговцы, а потом с позором выгнали. В круг его больше не допустят, чтобы неповадно было другим. Бой должен быть честным, так издавна было заведено у славян.