Уилбур Смит - Ярость

– Это Бенджамин, – сказала Тара. – А это, Бенджамин, твои брат и сестра – Майки и Изабелла.

Изабелла смотрела на ребенка. Она очень пыталась опровергнуть и забыть все, что наговорил ей Лотар, и отчасти ей это удалось. Но сейчас все вернулась, слова ревели в ее ушах, как река в половодье. «У тебя есть сводный брат приятного цвета кофе», – сказал ей Лотар, и ей захотелось крикнуть: «Как ты могла, мама, как ты могла так поступить с нами?» Но Майкл, опомнившись от нескрываемого удивления, протянул мальчику руку и сказал:

– Привет, Бен. Приятно, что мы братья. Как насчет того, чтоб быть и друзьями?

– Привет, парень. Мне это нравится, – сразу согласился Бенджамин. Словно для того чтобы отчаяние и смятение Изабеллы усилились, он говорил с сильным акцентом южного Лондона.

За обедом Изабелла не произнесла и десяти слов. В гороховый суп добавили муку, которая не совсем сварилась и прилипала к небу. Копченый окорок комом лежал в водянистой подливке, а капусту при варке довели до розового цвета.

Они сидели за одним столом с Финеасом, портье, и пятью другими гостями Тары, черными беженцами из Южной Африки, и разговор велся почти исключительно на левацком жаргоне. Правительство, членом которого был любимый отец Изабеллы, именовалось не иначе как «расистским режимом», и Майкл принял оживленное участие в обсуждении перераспределения богатства и возвращения земли тем, кто на ней работает, после того как будет основана Народная Демократическая Республика Азания. Изабелле хотелось крикнуть: «Черт побери, Майки, они говорят о Вельтевредене и о шахте «Серебряная река»! Это террористы и революционеры, и единственная их цель – уничтожить нас и наш мир!»

Когда подали хлеб с маслом, она не вытерпела.

– Прости, Тара, – прошептала она. – У меня ужасно болит голова, мне нужно вернуться в «Дорчестер» и лечь.

Она была так бледна и подавлена, что Тара возражала только для вида и была искренне озабочена. Изабелла отказалась от того, чтобы Майкл ее сопровождал.

– Не хочу портить вам веселье. Ты не видел матушку… Тару… очень давно. Я поймаю такси.

Может, усталость действительно ослабила ее, но она обнаружила, что в такси плачет от досады, стыда, ярости.

– Будь она проклята! Чтоб ей провалиться! – шептала Изабелла. – Она опозорила и обесчестила нас, папу, и бабулю, и меня, и всю семью.

Добравшись до своего номера, она заперла дверь, бросилась на кровать и потянулась за телефоном.

– Коммутатор, я хочу поговорить с Йоханнесбургом в Южной Африке…

Она прочла номер из своей записной книжки.

Ждать пришлось меньше получаса, и голос с замечательным, домашним, африкаанским выговором произнес:

– Главное полицейское управление, Бюро государственной безопасности.

– Я хочу поговорить с полковником Лотаром Делареем.

– Деларей.

Несмотря на разделяющие их тысячи миль, его голос звучал четко и ясно, и мысленно она снова увидела его обнаженным на рассветном берегу, похожим на греческую статую спортсмена, но с горящими золотыми глазами, и прошептала:

– О Боже, Лотти, как я по тебе соскучилась! Я хочу домой. Здесь отвратительно.

Он говорил спокойно, утешая и уговаривая, а когда она успокоилась, приказал:

– Рассказывай.

– Ты был прав. Все, что ты сказал, правда вплоть до маленького коричневого ублюдка, и эти люди все революционеры и террористы. Что нужно, Лотти? Я сделаю все, что ты скажешь.

– Я хочу, чтобы ты провела там не меньше двух недель. Можешь звонить мне ежедневно, но ты должна остаться. Обещай, Белла.

– Хорошо, но, Боже, как я скучаю по тебе и по дому!

– Слушай, Белла. Я хочу, чтобы ты при первой же возможности пошла в «Дом Южной Африки». Никому не говори, что ты туда пошла, даже брату Майклу. Спроси полковника ван Вурена, военного атташе. Он покажет тебе фотографии и попросит опознать людей, которых ты встретила.

– Хорошо, Лотти… но я уже два раза сказала, как я по тебе соскучилась, а ты, свинья, молчишь и молчишь.

– Я думал о тебе каждый день с твоего отъезда, – сказал Лотар. – Ты прекрасна, и забавна, и заставляешь меня смеяться.

– Дальше, дальше, – взмолилась Изабелла. – Говори, говори!

Адриан ван Вурен оказался полным, добродушным человеком, больше похожим на дружелюбно настроенного фермера из Свободной республики, чем на сотрудника секретной службы. Он отвел Изабеллу в кабинет его превосходительства, знакомого с Шасой, и они несколько минут поболтали. Посол пригласил Изабеллу на скачки в Аскоте в следующую субботу, но полковник ван Вурен виновато вмешался:

– Мисс Кортни как раз сейчас выполняет для нас небольшое поручение, ваше превосходительство. Неразумно предавать огласке ее связи с посольством.

– Хорошо, – неохотно согласился посол. – Но вы ведь придете к нам на ланч, мисс Кортни? Нечасто на наших сборищах встретишь такую красивую девушку.

Ван Вурен провел ее по посольству, показал произведения искусства и наконец привел в свой кабинет на третьем этаже.

– А теперь, дорогая, нам надо поработать.

У него на столе лежала груда альбомов с фотографиями мужчин и женщин. Они с Изабеллой уселись рядом, ван Вурен перелистывал страницы и отмечал расплывчатые снимки тех, кого она встретила в отеле «Лорд Китченер».

– Вы облегчите нам работу, если мы будем знать их имена, – заметил ван Вурен и показал снимок Финеаса, портье.

– Да, это он, – подтвердила Изабелла, и ван Вурен заглянул в отдельную папку.

«Финеас Мофосо. Родился в 1941 году. Член ПАК. Осужден 16 мая 1961 года за насилие в общественном месте. Нарушал условия содержания. Нелегально эмигрировал в конце 1961 года. В настоящее время находится в Соединенном Королевстве».

– Мелкая рыбешка, – хмыкнул ван Вурен, – но часто мелочь приводит к крупной рыбе.

Он предложил отвезти Изабеллу в «Дорчестер» в машине посольства.

– Спасибо, я лучше пройдусь.

Она в одиночестве выпила чаю в «Фортнуме и Мэйсоне» [108] Универсальный магазин в Лондоне на улице Пикадилли; рассчитан на богатых покупателей. , а когда вернулась в отель, Майкл был вне себя от беспокойства.

– Ради Бога, Майки, я не ребенок. Я могу о себе позаботиться. Мне просто захотелось погулять в одиночестве.

– Мама сегодня вечером устраивает ради нас прием в «Лорде Китченере». Она хочет, чтобы мы были еще до шести.

– Ты хочешь сказать «Тара», а не мама, и «Лорди», а не «Лорд Китченер». Не будь таким буржуазным и колониальным, милый Майки.

В гостиной «Лорди» на этот прием Тары собрались не менее пятидесяти человек. Она предоставила в неограниченном количестве горькое пиво и испанское красное вино, чтобы запивать незабываемые блюда ирландского повара. Майкл с головой ушел в разговоры. Каждый раз он становился центром оживленно жестикулирующей группы. Изабелла села в углу гостиной и с отчужденным ледяным высокомерием отбивала любые попытки гостей познакомиться поближе, в то же время запоминая их имена и лица, когда Тара знакомила ее с ними.