Уилбур Смит - Ярость

Через час дымный спертый воздух и бесконечные разговоры, подкрепленные дешевым испанским вином, начали ее угнетать, Изабелле в глаза словно насыпали песку, и в висках тупо заломило. Тара исчезла, а Майкл по-прежнему забавлялся. «Сегодня это мой патриотический долг», – решила Изабелла и скользнула к двери, стараясь, чтобы Майкл не заметил ее ухода.

Минуя пустую стойку портье, она услышала голоса за матовой стеклянной дверью крошечного кабинета Тары и почувствовала угрызения совести. «Я ведь не могу уйти, не поблагодарив маму, – решила она. – Прием был ужасный, но она так старалась, а я почетная гостья».

Она проскользнула за стойку и уже собиралась постучать в дверь, когда услышала слова матери:

– Но, товарищ, я не ждала сегодня вашего прихода.

Слова были обычные, а вот тон, которым их произнесла Тара, – вовсе нет. Тара была не просто возбуждена – она боялась, очень боялась.

Ей ответил мужской голос, но такой тихий и хриплый, что Изабелла не разобрала ни слова, а потом Тара сказала:

– Но ведь они мои дети. Это совершенно безопасно.

На этот раз мужчина ответил громче.

– Нет ничего безопасного, – сказал он. – Они также дети вашего мужа, а ваш муж – член правительства фашистского расистского режима. Сейчас мы уйдем и придем позже, когда их не будет.

Изабелла действовала, повинуясь чутью. Она метнулась в вестибюль и через входную дверь – на улицу. Узкая улица была уставлена припаркованными машинами; одна из них – фургон доставки – была достаточно велика, чтобы за ней спрятаться.

Через несколько минут вслед за ней из отеля вышли двое мужчин. Оба были в темных плащах-дождевиках, но с непокрытыми головами. Они быстро, бок о бок, пошли по направлению к Кромвель-роуд, и когда поравнялись с тем местом, где она присела за фургоном, свет уличного фонаря упал на их лица.

Ближе к ней оказался чернокожий с сильным решительным лицом, широким носом и толстыми африканскими губами. Его белый спутник был гораздо старше. Плоть у него бледная, как замазка, и такая же мягкая и бесформенная. Волосы черные, прямые и безжизненные. Они свисают на лоб, а глаза под ними темные и бездонные, как лужи смолы, – и Изабелла поняла, почему испугалась мать. Этот человек внушал ужас.

Полковник ван Вурен сел рядом с ней за стол, заваленный альбомами.

– Белый. Это всем нам сильно облегчает жизнь, – сказал он и выбрал один из альбомов.

– Здесь белые, – объяснил он. – Мы всех их собрали здесь. Даже тех, кто благополучно сидит за решеткой, как Брэм Фишер.

Она нашла фотографию на третьей странице.

– Вот этот.

– Вы уверены? – спросил ван Вурен. – Снимок не очень хороший. Должно быть, этого человека сфотографировали, когда он выходил из машины; машина за ним. Он оглядывается, большая часть его тела закрыта дверцей машины, а движение слегка смазало черты лица.

– Да. Это точно он, – повторила Изабелла. – Я никогда не забуду эти глаза.

Ван Вурен сверился с отдельным досье.

– Снимок сделан два года назад агентом ЦРУ в Восточном Берлине. Хитрая бестия, это наш единственный его снимок. Зовут Джо Цицеро. Он генеральный секретарь Африканской коммунистической партии и полковник русского КГБ. Возглавлял военное крыло запрещенного АНК, так называемое «Umkhonto we Sizwe» . – Ван Вурен улыбнулся. – Итак, моя дорогая, приплыла крупная рыба. Теперь надо попытаться опознать его спутника. Это будет не так легко.

Опознание заняло почти два часа. Изабелла медленно перелистывала страницы альбомов. Когда закончилась одна стопка, помощник ван Вурена принес другую, и она начала все сначала. Ван Вурен терпеливо сидел рядом, посылал за кофе и подбадривал ее улыбкой или словом, когда она уставала.

– Да. – Изабелла наконец выпрямилась. – Вот он.

– Вы держались удивительно. Спасибо.

Ван Вурен потянулся к досье и открыл страницу с curriculum vitae [109] Биография, краткое жизнеописание ( лат .). человека на фотографии.

– Рейли Табака, – прочел он. – Секретарь отделения ПАК на Ваале и член «Поко». Организатор нападения на отделение полиции в Шарпвилле. Исчез три года назад до того, как его смогли задержать. С тех пор, по слухам, проходил обучение в тренировочных лагерях в Марокко и Восточной Германии. Считается подготовленным и опасным террористом. Две крупные рыбы за раз. Теперь надо только узнать, что они задумали!

Тара Кортни долго ждала после того, как народ разошелся. Последние гости вышли на улицу, и Майкл поцеловал ее на прощание и пошел ловить запоздалое такси на Кромвель-роуд.

С первой встречи Тары с Джо Цицеро он всегда ассоциировался с опасностью, страданием и потерями. Его всегда окружала аура тайны и равнодушного зла. Он приводил Тару в ужас. Пришедшего с ним этим вечером человека она видела впервые. Джо Цицеро представил его только как Рейли, но сердце Тары сразу устремилось к нему. Он намного моложе, но так похож на ее Мозеса. То же горение страсти, то же гипнотическое воздействие, то же темное величие силы и власти.

Они вернулись в третьем часу ночи. Тара впустила их и провела в собственную спальню в задней части отеля.

– Следующие две или три недели Рейли проживет у вас. Потом вернется в Южную Африку. Вы предоставите ему все, в чем он нуждается, в особенности информацию.

– Да, товарищ, – прошептала Тара. Хотя она была зарегистрирована как владелица отеля и лицензия была выписана на нее, деньги на его покупку предоставил Джо Цицеро, и она получала приказы непосредственно от него.

– Рейли племянник Мозеса Гамы, – сказал Джо, внимательно глядя на нее непроницаемыми черными глазами. Она повернулась к молодому человеку.

– Рейли, я не знала. Мы словно члены одной семьи. Мозес отец моего сына Бенджамина.

– Да, – ответил Рейли. – Я знаю. Именно поэтому я могу рассказать о цели своей поездки в Южную Африку. Ваша преданность доказана и не вызывает сомнений. Я возвращаюсь в Африку, чтобы освободить из тюрьмы фашистского расиста Фервурда вашего мужа и моего дядю Мозеса Гаму. Он поведет свой народ к демократической революции.

С пониманием пришла радость. Тара обняла Рейли Табаку и заплакала от счастья.

– Я отдам ради успеха все, – прошептала она сквозь слезы. – Даже свою жизнь.

В пятницу утром у Якобуса Стандера было всего два занятия, и последнее заканчивалось в 11:30. Сразу вслед за этим он покинул территорию университета Витватерсранда и сел в автобус до Хиллброу. Всего пятнадцать минут езды – и в самом начале первого он уже добрался до своей квартиры.

Чемоданчик по-прежнему стоял на низком кофейном столике, где он оставил его накануне вечером, закончив с ним работать. Дешевый коричневый чемоданчик из искусственной кожи со впрессованным металлическим замком.