Саймон Скэрроу - Легион смертников

— Стоять молча! — заревел Макрон.

Когда эхо стихло, он снова прислушался. Из следующего помещения не доносилось ни звука. Вообще. Потом он услышал звук, еле слышный, будто пыхтение собаки вдали.

— Аякс!.. Аякс, ты в ловушке. Я даю тебе последний шанс сдаться, иначе мы убьем тебя и твоих людей… Аякс, ты меня слышишь?

Как он и ожидал, ответа не последовало. Макрон снова прислушался.

— Проклятье, — пробормотал он, поворачиваясь к солдатам. — Я спускаюсь туда. Если потребуется помощь, позову. Если начнется драка, врываетесь туда и бьетесь. Пленных не брать. Поняли?

Оставив меч в ножнах, Макрон взял у одного из солдат факел и оглядел проход. Спуск был круче, чем предыдущие, но в длину проход не превышал двадцати футов. Центурион попробовал сделать шаг и понял, что не сможет спуститься стоя. Он присел, выставив щит перед собой под углом и держа факел в правой руке.

— Будьте осторожны, командир, — сказал Хамед.

— Я пошел, — с улыбкой ответил Макрон.

Перенеся вес, он начал сползать по тоннелю, скользя по его полу подошвами калиг. От потока воздуха факел загорелся ярче, осветив весь тоннель. Соскользнув в следующее помещение, Макрон сделал полшага, вставая на ноги в полный рост. Быстро огляделся по сторонам, водя перед собой факелом. Помещение было куда меньше предыдущего, по стенам стояло всего четыре колонны. На полу валялась импровизированная лестница, брошенные плащи и бурдюки, но — ни души. И никаких проходов в стенах.

Потом он услышал какую-то возню в дальнем углу. Поднял факел и увидел сидящего у стены человека. Он был в одной набедренной повязке и тоже ранен, как и его товарищ в предыдущем помещении. У него был перебинтован живот. В руке он держал кинжал, но даже не попытался поднять его в сторону Макрона. Центурион осторожно подошел к нему и при свете факела увидел, что кожа противника залита потом и капли падают со лба. Грудь подымалась и опускалась рывками, он дышал с трудом. На мгновение закрыл глаза, потом снова открыл, пытаясь сфокусировать взгляд на Макроне.

— Где они? — спросил Макрон. — Где Аякс и остальные?

— Ушли, — прохрипел человек, облизнув губы и слабо улыбнувшись. — Ушли…

— Куда? — резко спросил Макрон. — Они были в этой пещере. Где они?

Человек покачал головой.

— Ты центурион Макрон? — с трудом спросил он.

— И что, если так?

— Он… Аякс сказал, чтобы я передал тебе. — Человек снова улыбнулся. — Сказал передать, что он трахал тебя раньше, трахнул тебя сейчас и будет трахать, пока жив.

Макрон мгновение глядел на умирающего, и его сердце наполнилось слепой яростью. Он выронил факел и выхватил меч раньше, чем сам осознал это. Издав крик ярости и ненависти, разодравший ему горло, замахнулся и рубанул мечом противника по голове с такой силой, что прорубил ее от макушки до нижней челюсти. В стороны полетели ошметки кожи и мозга и осколки костей. Выдернув меч, Макрон скривился в жуткой гримасе и снова замахнулся, но противник был уже мертвее мертвого.

Меч центуриона замер над мертвым телом, с лезвия капала кровь. Сделав вдох и выдох через нос, ветеран постепенно успокоился и попятился от тела. Еще раз оглядел пещеру, надеясь увидеть хоть что-нибудь, хоть малейший намек на присутствие Аякса, но ничего не увидел. Вернулся к входу и окликнул Хамеда.

— Бросьте мне веревку. Все кончено. Здесь больше никого нет.

— И Аякса?

— Аякса? — переспросил Макрон. — Нет его здесь. Будто растворился…

— Жить будет? — спросил Катон.

Хирург ответил не сразу, неподвижно сидя на табурете рядом с ложем легата и оглядывая пациента. Снаружи светало, трубили буцины, подымая солдат в лагере в Карнаке. Макрон и Катон стояли рядом с хирургом, с покрытыми песком и пылью лицами. Они вернулись с противоположного берега Нила с двумя ранеными еще ночью. Аврелия принесли к реке на носилках, которые соорудили из двух кавалерийских копий и плащей. Как только судно подошло к причалу, легата быстро отнесли в лазарет; лучник же дошел туда сам, чтобы ему промыли и перевязали раненую руку.

У хирурга ушел час на то, чтобы вправить сломанные руку и ногу легата и наложить шины. Травма головы была делом более серьезным и сложным; надо аккуратно смыть кровь, прежде чем осматривать и чистить ее. Аврелий лежал на боку, обложенный со всех сторон валиками, не дававшими ему шевелиться. Его дыхание было прерывистым, и Катон разглядел, что затылок под тонкой тканевой повязкой неестественной формы и сквозь ткань медленно сочится кровь.

— Выживет? — переспросил хирург, отводя взгляд от пациента. — Сомневаюсь. Потерял очень много крови и небольшую часть мозга. Она вывалилась, когда я удалял осколки черепа. Я наложил бронзовую пластинку и зашил кожу головы. Но надежда очень слабая. Даже если он выживет, у него серьезная травма головы, от которой он не оправится. Всю оставшуюся жизнь он будет дурачком. Так что было бы милосерднее, если бы он умер.

— Понимаю, — кивнув, сказал Катон. — Буду признателен, если вы сделаете письменное заключение на этот счет и внесете его в журнал легиона.

Хирург встал и поглядел Катону в глаза.

— Командир, у меня в лазарете полно раненых после боев последних двух дней. Я должен тратить время на них, а не составлять отчеты.

— Понимаю, — вежливо ответил Катон. — Однако вы должны сделать то, что я сказал. Легат, даже если он и выживет, более не в состоянии исполнять свои обязанности. Следовательно, командование легионом и остальными частями армии переходит к следующему за ним по субординации офицеру.

— А именно — к вам, командир.

— Точно. Не должно быть никаких сомнений в том, что я соблюдаю все требования армейского распорядка, вступая в командование. Я не могу позволить, чтобы мое право командовать армией могло быть оспорено. Ради блага всей армии.

— И, без сомнения, чтобы прикрыть себе спину, на случай, если боевые действия окончатся не слишком удачно для Рима.

— Думайте что хотите. Но мне необходимо, чтобы ваше заключение было занесено в журнал, — твердо сказал Катон. — Сейчас же, если не возражаете.

— А если возражу? — после короткой паузы спросил хирург.

— Тогда сейчас же, без разговоров. Это приказ.

— Есть, командир.

Катон повернулся к Макрону:

— Пойдемте, центурион. Нам надо поговорить.

Он развернулся и вышел из комнаты, обустроенной для лечения легата. Макрон пошел следом и поравнялся с Катоном, когда они вышли из лазарета. Прошли через храмовый комплекс к южному входу и штабу.

— Очень смелый шаг, — сказал Макрон. — Я не уверен, что губернатор будет доволен тем, что ты возглавил армию. Она — всё, что отделяет принца Талмиса от низовий Нила.