Уилбур Смит - Неукротимый, как море

Работать приходилось порой по шею в воде, потому что носовую палубу то и дело захлестывали зеленые пенистые потоки. На борт завели основной буксир «Колдуна» и расцепили гидравлические замки, которые держали переднюю гондолу состыкованной с корпусом. Как только Дэвид Аллен начал отводить первый резервуар от танкера, вся троица в громоздких брезентовых робах неуклюже взобралась наверх по разбитому трапу, с трудом переставляя ноги в тяжелых рабочих ботинках. К тому же сильно мешали волны, которые до сих пор пытались подтопить главную палубу.

На кормовой гондоле изнурительную процедуру пришлось повторить по новой, но здесь дело осложнялось тем, что требовалось установить сцепку, которая соединила бы оба резервуара длиной по полмили каждый. Николас по рации координировал действия матросов и Дэвида Аллена, который лично стоял за штурвалом «Колдуна».

Когда буксир наконец взметнул воду обоими винтами и отвалил в сторону от колыхавшегося корпуса, за ним потянулась связка из двух гондол левого борта. Резервуары плыли практически вровень с поверхностью, обладали нулевой парусностью, означая тем самым, что ураганные ветра, которым предстояло задуть вновь, не найдут в них точку приложения силы.

Уцепившись за поручень трапа, Николас потратил пару драгоценных минут, отслеживая ход каравана придирчивым, профессиональным взглядом. Невероятное зрелище: два исполинских глянцевых левиафана, чьи черные спины едва проглядывали в подножиях волн, — и доблестное крохотное суденышко, уводящее их прочь. Гиганты следовали безропотно, и тревога Николаса слегка улеглась. Нет, уверенности не было, так же как и удовлетворения от того, что часть задачи решена, поскольку им еще предстояло прорваться сквозь ураган, — но по крайней мере появилась хоть какая-то надежда.

— «Морская ведьма», — вызвал он второй буксир по рации. — Готовы к буксировке?

Жюль Левуазан собственноручно выстрелил бросательным концом. Николас отлично видел его коренастую подвижную фигурку на платформе пожарных водометов. Увлекаемая мини-ракетой, легость оставила тонкий дымный след на сером фоне стремительных ураганных туч. Описав дугу над главной палубой танкера, нейлоновый тросик лег поперек трапа футах в десяти от Ника.

Все работали с едва сдерживаемым остервенением. Жюль Левуазан подвел свой крупный грациозный буксир так близко, что Ник заметил не только одобрительную белозубую улыбку француза, но и блеск его золотой коронки. Впрочем, Ник отвлекся всего лишь на секунду и тут же перевел взгляд на шторм.

Скользкая и гладкая стена серых облаков напоминала тело чудовищного слизняка, а подошву — в том месте, где ветра вспенивали поверхность моря, — окаймляла белая полоска, походившая на размазанную мокроту. До стены было очень близко, не более десяти миль. Солнце над головой скрылось за спиралью свинцовой облачности, хотя по центру узкой воронки тоннель чистого воздуха все еще достигал темных, зловещих небес.

В замке передней гондолы по правому борту не оказалось гидравлического давления. По-видимому, где-то глубоко в кишках покалеченного корпуса лопнула нагнетательная магистраль. Николас вместе с одним из матросов, орудуя ручной аварийной помпой, медленно, с огромными усилиями расцепили замок, но отстыковать гондолу не получалось: перекошенный корпус нарушил соосность челюстей, и те отказывались разжиматься.

— Тяни! — отчаявшись, приказал Ник Левуазану. — Тяни все разом!

Штормовой фронт сблизился до пяти миль, и в ушах уже стоял погибельный шепот ветра. В лицо Нику мягко ударил холодный воздушный клубок.

Море вскипело под кормовым свесом «Колдуна»: Жюль врубил оба дизеля одновременно. Загудел натянутый до отказа буксирный канат, но ничего не сдвинулось, не изменилось — если не считать, что на них продолжала стремительно надвигаться серая стена.

Но тут, издав унылый, обреченный звон, челюсти гидрозамка дрогнули и разошлись в стороны. Гондола степенно выскользнула из чрева «Золотого рассвета» — и, едва резервуар оказался на свободе, корпус танкера, державшийся до этого благодаря плавучести и жесткости обшивки резервуара, начал обрушиваться сам в себя.

Трап, где стоял Ник, принялся скручиваться и заваливаться набок. Николас уцепился за поручень и застыл в благоговейном ужасе: у него на глазах разыгрывался финальный акт трагедии «Золотого рассвета».

Вся главная палуба, превратившаяся сейчас в подобие выпотрошенного трупа, начала шарнирно складываться вдоль ослабленного миделя, напоминая гигантские щипцы для орехов — в чьих губках был зажат последний, правый, кормовой резервуар. Орешек размером с Шартрский собор, с жидким ядрышком и скорлупкой толщиной в ладонь.

Поскальзываясь на гладком металле, Ник слепо кинулся вниз по перекошенному трапу, на ходу взывая по рации.

— Руби! — кричал он матросу, до которого было не менее полумили пошедшей волнами, измученной стальной палубы. — Руби сцепку!

Оба правых резервуара держались промежуточной цепью, в то время как передний из них крепился за буксирный канат «Морской ведьмы». В итоге получалось, что и буксир, и обреченный «Золотой рассвет» были связаны между собой и лишь после расцепления обеих гондол «Морская ведьма» могла избежать гибели, отойдя в сторону вместе с только что отстыкованным резервуаром.

Гильотинная кнопка находилась в ячейке локального пульта управления, который располагался как раз на миделе, и до ближайшего к нему матроса было не менее двухсот ярдов.

Матрос, неловко спотыкаясь на покореженном, вздрагивающем настиле, заторопился к ячейке. Он явно понимал нависшую опасность, однако в спешке не заметил, что под ним раскрылась стальная пасть треснувшей палубы. Он поскользнулся, по пояс угодил между подвижными листами, и судно, вскинув нос и корму под действием волн, перекусило его своими челюстями.

Матрос вскрикнул — один раз. Очередной вал, захлестнув палубу, погреб его под холодной зеленой горой, а когда вода схлынула, настил оказался чистым, промытым до блеска.

Николас к этому времени достиг той же точки и теперь прикидывал ритм движения стальных челюстей сообразно волнению моря. Выбрав правильный миг, он перемахнул смертельную ловушку.

Оказавшись возле пульта, Ник сдвинул дверцу и влез в тесную ячейку, где сорвал пломбу с гильотины. Ударом ладони он впечатал красную грибовидную кнопку до упора.

Счетверенная караванная сцепка лежала между электродами гильотинного механизма. Генераторы судна выдали могучий разряд, после вспышки голубого пламени все четыре толстенных звена с готовностью распались на части, словно были куском сыра под проволочным ножом — и в полумиле от танкера «Морская ведьма» обрела свободу. Взметая буруны, на полной тяге обоих гребных винтов, буксир повлек за собой правый носовой резервуар.