Уилбур Смит - Неукротимый, как море

Время почти прекратило свой бег, и Ник невольно обратил внимание на утонченную красоту изумительно вылепленного ледяного свода, покрытого дивной резьбой. Ему вспомнилось, как он, подняв голову и благоговейно замерев, стоял рука об руку с Шантель под изогнутым куполом Шартрского собора. Грудь перестала болеть, желание глотнуть воздуха прошло. Ник не понимал, что надвинулась смертельная опасность, что картинки, проплывавшие перед ним, рисует медленно умирающий мозг.

Перед глазами стояло лицо Шантель в ореоле густых мягких волос, которые сверкали и искрились, словно крылья бабочки на солнце; огромные темные глаза и пухлые губы манили, обещая тепло, любовь и невиданные наслаждения.

«Ведь я любил тебя, — подумал Ник. — Очень сильно любил».

Затем картинка сменилась: он вновь переживал первые секунды после рождения сына, когда тот едва-едва появился из чрева, вымазанный кровью, липкий, извивающийся комочек, заходящийся требовательным писком. На Ника снизошли радость и покой.

«Утопающий цепляется за соломинку…»

Наконец-то он сообразил, что с ним происходит, понял, что умирает, но паника исчезла, холод отступил, а вместе с ним и ужас. Ник плыл сквозь зеленую мглу, словно во сне. И тут он заметил, что ноги не двигаются, он не дышит и ничего не чувствует. Теперь уже Вин Бейкер, отчаянно взмахивая ластами, тащил его расслабленное тело.

Сквозь стекло шлема Ник в нескольких дюймах от себя увидел полное решимости лицо стармеха. Тот глотал чистый, сладкий кислород и с каждым вдохом набирался сил.

— А, красавчик… — прошептал Ник. В горло попала вода, но боли не было.

Перед глазами всплыла еще одна картинка: яхта с поднятым треугольником спинакера летит по искрящимся волнам Средиземного моря; у румпеля смеющийся сын — загорелое лицо с темно-карими глазами, доставшимися ему от матери, обрамляет копна взъерошенных, развевающихся на ветру волос.

— Питер, подводи ее под ветер! — пытается крикнуть Николас, но картинка безнадежно меркнет…

В первое мгновение Нику показалось, будто он потерял сознание, но тут же понял, что это надвинулось черное резиновое днище «Зодиака». Сильные руки, выхватившие его из воды и сорвавшие крепления шлема, не были частью миража. Поддерживая капитана со спины, два матроса привалили его к мягкому планширу надувной лодки. Измученные легкие не выдержали первых глотков морозного воздуха, Ник закашлялся, и его стошнило прямо на грудь.

Выйдя из заполненной паром душевой, Ник обтер раскрасневшееся под обжигающими струями тело, обмотал вокруг бедер полотенце и прошлепал в спальное отделение своей каюты.

Бейкер, одетый в новую робу, развалился в кресле, стоявшем в ногах капитанской койки. Влажные волосы старшего механика торчащим венчиком окаймляли выбритую макушку, где Эйнджел наложил несколько стежков. Дужка очков треснула, когда Ник с Вином боролись за свои жизни под кормой «Золотого авантюриста», и Бейкер примотал ее черной изолентой.

В одной руке он держал два стакана, а в другой пузатую коричневую бутылку. Едва Ник появился в дверях, как стармех щедро плеснул в стаканы, и по каюте поплыл сладкий густой аромат тростниковых плантаций северного Квинсленда.

Протянув стакан, Бейкер повернул бутылку желтой этикеткой к шкиперу.

— Дружище, это ром «Бундаберг» — самый что ни на есть настоящий.

Ник оценил жест — далеко не каждый мог похвастать таким обращением и предложением выпивки из уст стармеха.

Вдохнув запах темного золотисто-коричневого напитка, Ник одним глотком осушил стакан. Передернул плечами, словно спаниель, стряхивающий воду с шерсти, и резко выдохнул.

— Лучший ром на свете, — произнес он освященную временем традиционную похвалу и протянул стакан за добавкой.

— Старпом просил передать, — сказал Вин, вновь разливая по паре глотков на брата, — что барометр подскочил было до тысячи тридцати пяти, а сейчас метнулся вниз, как динго в нору. Уже тысяча двадцать. Что-то точно будет!

Они кивнули друг другу поверх стаканов и выпили.

— Красавчик, мы потеряли почти два часа, — начал Ник.

Вин удивленно посмотрел на капитана, но затем криво усмехнулся, соглашаясь на новое прозвищу.

— И как ты собираешься заделывать пробоину?

— Заведем на нее аварийный парусный пластырь. Я уже дал задание матросам.

Бейкер опять в недоумении посмотрел на капитана и недоверчиво покачал головой.

— Прямо как у капитана Хорнблауэра…

— Точно. Когда он захватил «Эндорскую ведьму», — кивнул Ник. — А ты, оказывается, читать умеешь.

— Не хватит давления, — поразмыслив, возразил Бейкер. — Воздушная пробка в машинном отделении вытолкнет пластырь.

— Опустим трос в вентиляционную шахту и протянем через пробоину. Расправим пластырь снаружи, зацепим и подтащим лебедкой.

Несколько секунд Вин разглядывал Ника, обдумывая план. Аварийный пластырь готовили, прошивая многократно сложенный кусок парусины раздернутой на каболки пенькой, пока он не начнет напоминать огромный ворсистый ковер. Затем его накладывали на пробоину, давление воды прижимало пластырь к отверстию, и материя разбухала, превращаясь в почти водонепроницаемую преграду.

Однако «Золотой авантюрист» получил слишком большую дыру и уже набрал воды, поэтому перепада давления почти не было. Именно поэтому Ник предложил использовать трос, пропущенный изнутри корпуса, чтобы прижать пластырь к отверстию.

— Может, чего и выйдет… — нехотя согласился Красавчик Бейкер.

Ник допил ром, сбросил полотенце и потянулся к лежавшей на койке одежде.

— Давай-ка, пока не налетел шторм, перекинем на лайнер генератор, — мягко, но настойчиво предложил он.

Вин Бейкер неуклюже выбрался из кресла и сунул бутылку в задний карман комбинезона.

— Слушай, дружище, я там наболтал всякой ерунды. Про хлыща… и так далее… Не принимай близко к сердцу.

— Чего уж там, — ответил Ник. — Родился и вырос я в Англии, но мой отец американец, так что и я считаюсь американцем.

— Ну что ты будешь делать! — Красавчик с досадой поддернул штаны. — Хуже британского хлыща может быть только наглый янки.

Теперь, когда дно залива было проверено и Ник лично убедился, что буксиру не угрожают подводные преграды, он повел «Колдун» решительно, с отточенным мастерством управляя судном под восхищенными взглядами Дэвида Аллена.

Словно бойцовый петух, «Колдун» наскакивал на толстый ледяной покров, проламывал его, откалывая громадные глыбы, и расчищал гребными винтами пространство вокруг кормы «Золотого авантюриста».

Опустившаяся на море зловещая тишина облегчала задачу, хотя коварное подводное течение, проходившее под кормой лайнера, замедлило переправку большого электрогенератора.