Саймон Скэрроу - Центурион

Посулы подействовали: пращники удвоили свою ретивость, и неприятель поспешил отдалиться на расстояние, откуда ему самому попадать в цель стало сложней. Сеево стрел становилось все жиже, с прогалинами. Наконец, когда над горизонтом показалось солнце, залив пустыню длинными косыми тенями, стрельба и вовсе сошла на нет, а лучники, отъехав еще на какое-то расстояние, спешились, давая передышку коням, и взялись перекусывать из переметных сум.

— Это у нас что, боевая ничья? — скептически пробормотал Парменион.

— Они не могут расколоть нас, а мы не можем добраться до них. Если только не наслать на них кавалерию.

— Да, и похоже, самое для этого время.

Катон повернулся в сторону Макрона, взмахами руки привлекая внимание друга. Макрон, как только понял, о чем речь, поднял вверх большой палец. Катон указал на двоих буцинаторов, стоящих как раз за сигнумом Второй Иллирийской, и Макрон энергично кивнул в подтверждение намерений Катона. Тот обернулся к буцинаторам, но не успел отдать приказа, как его за руку схватил Парменион.

— Префект, они пришли в движение!

Рывком обернувшись, Катон увидел, что неприятельские конники побросали недоеденное и спешно вскакивают на коней, выхватывая попутно луки.

— Похоже, они все-таки думают нас атаковать.

— Пусть попробуют, — рыкнул центурион. — В коробочку им не ворваться, если только в честном бою.

Катон невольно улыбнулся. Парменион был однозначно из тех рубак, кто почитал этих лучников за трусов. Что до Катона, то их он рассматривал не более чем тактическую разновидность войска со своими задачами. Лучникам присущи и свои плюсы, и свои минусы. К сожалению, в нынешних обстоятельствах плюсы перевешивали.

— Сомкнуться! — крикнул Катон. — Передний ряд, готовить дротики! Встречаем конницу!

Вокруг в готовности напряглись иллирийцы и легионеры, угрюмо взирая на врага, все еще спешно и как будто в замешательстве формирующего зыбкий строй в летучих султанах пыли. Глядя на несколько сумбурное гарцевание всадников под змеистыми стягами, Катон нахмурился:

— Чего это они?

Парменион прищурился, цепко наблюдая из-за безмолвных рядов пехоты.

— Они смотрят куда-то в другую сторону, — определил он. — С чего бы?

Катон пожал плечами. В самом деле странно: вроде как построение для броска, но направлено почему-то в сторону от римских когорт. Что же такое происходит?

В эту секунду откуда-то из-за неприятельских всадников донесся дальний зов рога.

— Неужто подкрепление? — оживился Парменион. — Наше или их?

— Да уж точно не наше. Мы тут единственные римляне на сотню миль в округе.

За одним рогом прозвучал другой, за ним еще, и вот воинство, что еще минуту назад осыпало стрелами когорты, пришло в движение, но явно не в сторону римлян. Вздымая пыль, конники в боевом порядке понеслись прочь. Римским когортам оставалось лишь растерянно глазеть им вслед. Макрон по внутренней стороне каре поспешил к Катону.

— Это что еще за выверт, поимей их Приап? [15] Приап — в античной мифологии бог плодородия. Изображался с чрезмерно развитым половым членом в состоянии вечной эрекции.

— Понятия не имею. Ясно лишь, что там тоже какая-то конница — может статься, неприятельская, и они сольются между собой, а если удача на нашей стороне, то кто-то пришел к нам на помощь. При любом из раскладов надо звать нашу кавалерию.

— Ты прав. Действуй.

— Слушаю.

Катон повернулся и дал отмашку буцинаторам с их здоровенными кривыми рогами из меди. Те с яростно надутыми щеками затрубили; спустя секунду на волю вырвался хриплый трубный глас. Сигнал буцинаторы повторили дважды, после чего все взоры устремились на утекающую лавину вражеских всадников. Рыжеватые клубы пыли затрудняли видимость; лишь время от времени сквозь завесу проглядывало неясное мелькание. Однако смягченные расстоянием звуки рогов, приглушенный звон оружия и сдавленные крики недвусмысленно свидетельствовали о том, что там происходит.

— Кто там их атакует? — недоумевал Макрон. — Разве мы здесь не одни-одинешеньки?

— Может, Лонгин послал нам вдогонку кавалерийский отряд? — высказал предположение Парменион.

— Может быть, — сказал Катон, — хотя сомнительно.

— Тогда кто это может быть?

— Скоро узнаем.

Между тем отдаленная схватка продолжалась. Временами из гущи боя выныривала какая-нибудь фигура и уносилась в пустыню, прочь от грозной пылевой тучи. То и дело появлялись лошади без всадников, бесцельной рысцой труся куда-то. Чем дальше, тем глуше становился шум сражения, и вот уже одно лишь косматое солнце низко висело в небе, рассылая свои красноватые лучи по бесплодной равнине.

— А вот и наши! — крикнул, указывая, Парменион.

Конные турмы Второй Иллирийской галопом близились к когортам, поблескивая под утренним солнцем доспехами. Катон поглядел на них вскользь, вслед за чем, обернувшись, крикнул:

— Смотрите!

Макрон с Парменионом повернулись туда, куда пальцем указывал Катон.

Из медленно оседающей пыльной завесы показался всадник в черном; лучи восходящего солнца медно поблескивали на конской сбруе и конусовидном шлеме. Придерживая лошадь, верховой неторопливо оглядывал все еще выстроенных в каре римлян. Позади него постепенно очерчивались темные силуэты других верховых. Выплывая из пыли, они росли числом (Катон насчитал не меньше сотни). Они тоже останавливались за спиной своего предводителя и вглядывались; таким образом, строй смотрел на строй.

— Замечательно, — пробурчал Макрон. — Что прикажете с ними делать? Никак вражья сила?

— Эти-то? — Катон задумчиво поскреб подбородок. — Более чем вероятно. Тем не менее они спровадили тех лучников. Остается лишь надеяться, что враг моего врага — мой друг.

Спустя минуту военачальник поднял руку и взмахом велел коннице следовать за собой, машистой рысью послав своего скакуна навстречу римским когортам.

Макрон поднес ко рту сведенные ладони и трубно огласил разделяющее каре и конницу пространство:

— Вот так хватит! Теперь остановитесь!

Крикнул он на греческом. Всадник вскинул руку, от чего конная лавина, колыхнувшись, затормозила; сам же он продолжал дерзко скакать на стену из римских щитов. На секунду Макрону показалось, что верховой не понял фразы. Хотя на востоке греческий в ходу, даром что родной язык здесь арамейский. Невдалеке один из легионеров начал крутить над головой пращу; жужжащим диском вращался кожаный ремень с утяжеленной кошелкой.

— Опустить пращу! — рявкнул Макрон. — Никто не стреляет до моего приказа! Награду в динарий временно отзываю!

Последнее было встречено язвительным смехом, особенно у тех, кому не выпало возможности сменить щит на пращу. Удивительно, с каким нарочитым удовольствием солдаты реагируют на неудачи своих сослуживцев (мысль, от которой Катон с кислой ухмылкой покачал головой). Легионер опустил руку, и невыпущенный заряд тюкнулся оземь. Вновь тишина нависла над рядами римлян; одинокий всадник между тем продолжал как ни в чем не бывало скакать, открыто презирая прозвучавшее указание.