Саймон Скэрроу - Центурион

— Катон, Катон! Ты где, дружище?

Постепенно замедляя бег, он приблизился к людям, осторожно вылезающим из-за своих щитов. Один из эллинских воинов лежал навзничь, со стрелой в горле. Еще у одного обломок стрелы торчал из бедра, а третьего, раненного в плечо, бережно поднимал один из его товарищей, уже успевший выдернуть стрелу.

— Катон?

К нему обернулся один из эллинов, в котором Макрон с неимоверным облегчением узнал своего друга.

— Мог бы и догадаться, — с нервным смешком укорил себя префект, — что такой, как ты, увернется от любой стрелы!

— Просто чудо, что мы тут все не полегли, — хмуро отреагировал на остроту Катон.

— Ну так, — Макрон чуть пренебрежительно взмахнул рукой, — кто ж знал, что нам до подхода к цитадели попадутся свои. Да и вообще в потемках легко спутать друга с врагом, это всем известно.

Под холодным взглядом друга Макрон от души пожалел о том, что сейчас сорвалось с языка. Чтобы как-то скрыть смущение, он торопливо взялся со своего бока помогать человеку, которого сейчас поднимал на ноги Катон.

— Ну-ка, дай я…

— Да погоди.

Но Макрон уже просунул руки эллину под мышки и дернул вверх. Тот при этом издал мучительный стон — оказалось, что стрела из раны не вынута, а просто у нее коротко обломлен черенок.

— Ой, извини, брат. Я и не приметил.

Греческий наемник, стиснув зубы, со сдавленным стоном закатил глаза; как видно, терпеть жгучую боль в плече ему было невмоготу.

— Ну ты молодец, — покачал головой Катон.

— Я лишь пытался помочь, — сварливо проворчал Макрон. — А вообще, какова обстановка и что это ты тут поделываешь во всех этих причиндалах?

— По-твоему, я должен был лезть в Пальмиру во всем моем центурионском облачении? А вообще, если по правде, — Катон, поддерживая Архелая, поглядел куда-то в сторону, — мне за стенами просто не сиделось. Я хотел хоть чем-то помочь нашей колонне благополучно пробраться к цитадели.

Эта бескорыстная забота о товарищах Макрона глубоко тронула. Одновременно с тем его охватила растерянность, которую ему сразу же захотелось скрыть, прежде чем ее не разглядел Катон. Отвернувшись, он строгим окриком поторопил колонну и лишь после этого опять обратился к другу:

— Эти твои греки, я смотрю, вояки хоть куда. Надеюсь, в цитадели таких большинство?

— Это не мои греки. А служат они под началом Архелая, — он кивком указал на эллина, которому сейчас помогал.

— Архелай, значит? Будем знакомы, — Макрон протянул руку, но эллин, все так же не разжимая зубы, поглядел вниз на свою рану, а затем, вопросительно, на Катона.

— Ах да, — улыбнулся Макрон неловко. — Тем не менее рад знакомству.

— Ну что, — Катон крякнул под тяжестью раненого. — Если обмен любезностями у вас закончен, то давайте поспешим в цитадель.

— Однозначно. А эти воины могут примкнуть к нам. — Макрон деловито поглядел вверх по улице, куда со стороны агоры доносился шум боя. — Что там впереди?

— Стража правителя держит для вас ворота цитадели, — пояснил Катон. — Но надо спешить: долго им не продержаться.

Колонна продолжила подъем навстречу звукам боя. Минуя агору, Макрон поглядел направо, где греческие наемники постепенно, шаг за шагом, отступали под натиском врага, исступленно рубящего стену их щитов. Со стен цитадели на головы мятежников летело и сыпалось все, что только можно метнуть — стрелы, дротики, камни пращей, ядра баллист, — за счет чего ряды мятежников к моменту броска на греков несколько редели.

— Живее, живее! — прикрикивал Макрон на своих солдат, невольно притормаживающих, чтобы получше рассмотреть потеху. — Вы что, язви вас, в цирк пришли? А ну, шевелитесь!

Колонна ускоренным шагом двигалась к открытым воротам, где Макрон отошел чуть в сторону и энергичными взмахами торопил людей. Двоих греков Катон вместе с Архелаем отослал в лазарет, а сам возвратился к Макрону. За легионерами в ворота проследовали верховые: Балт со своими конниками, затем турмы Второй Иллирийской. Во главе арьергарда, состоящего из пехоты иллирийцев, шагал центурион Парменион. Он еще издали узнал Катона и, проходя мимо, с улыбкой отсалютовал.

— Рад вас видеть, господин префект.

— И я тебя, центурион. Как сдюжили?

— У нас все было гладко. Трудились-то в основном парни из Десятого. Они и ворота взяли, и через повстанцев просеку прорубили. — Поглядев на Макрона, он с ворчливой завистью заключил: — Поработали на славу.

— Ну а как же, — пожал плечами Макрон, — они ж легионеры. Хотя ребята Второй Иллирийской могли бы управиться не хуже, — тактично добавил он. — Да еще Балт со своими рубаками помог. Словом, куда ни кинь, всюду спайка и взаимодействие.

— А ты, я погляжу, дипломатом стал, — с улыбкой поглядел на друга Катон.

— Дипломатом? — Макрон презрительно фыркнул. — Видал я их всех… Пусть уж этим занимаются словоблуды в тогах. Мне для того недостает их раздвоенного змеиного языка и умения лизать им задницу.

— Образ, прямо скажем, непоэтичный, — рассмеялся Катон.

— Зато самый прямой. — Макрон легонько пихнул друга кулаком в плечо. — Давай-ка сейчас не об этом, а? Не самое подходящее время и место для умничанья.

— Слушаю, господин старший префект.

Макрон собирался что-то сказать, но тут со стороны вражеских рядов донесся очень уж торжествующий рев. Офицеры обернулись все втроем и увидели, что правый фланг наемников смят беспощадным натиском повстанцев. Несколько мятежников уже прорвались и теперь безжалостно разили греков. А за ними лезли еще, пытаясь расширить брешь в обороне, и было видно, что синтагму сейчас могут взять в клещи, окружить и уничтожить. Опытный глаз Макрона моментально оценил положение.

— Префект, а ну-ка, пусть твои ребята заполнят брешь. Сию же минуту.

— Слушаю, — кивнул Катон, без промедления отбегая ко все еще втягивающейся в ворота колонне. — Вторая Иллирийская! Стой! Напра-во!

Месяцы жесткой муштры, которой подвергали своих солдат Макрон с Катоном, не прошли даром: когорта тут же отделилась от колонны и построилась. Катон с паузой на вдох выкрикнул приказ:

— По полцентурии разомкнись!

Послышалось дружное шарканье, и когда между шеренгами образовались промежутки, Катон вынул меч и указал им на утратившую прочность фалангу:

— Вперед!

Вторая Иллирийская стройным шагом двинулась по агоре под бдительным оком идущих сбоку офицеров, все ближе и ближе к изнемогающим под вражеским натиском наемникам. Командир синтагмы, оглянувшись, увидел, что к нему на выручку поспешают римляне, а также, что в их шеренгах имеются зазоры, и сразу все понял. Обернувшись к своим, он поднес руку ко рту и кинул клич:

— Отходим! Все назад в цитадель!

Греки начали пятиться от повстанцев, отчаянно тыча сариссами, чтобы создать какой-нибудь промежуток между собой и врагом. Едва кому-то из них удавалось отбиться, как они поворачивались и бежали навстречу людям Катона, что мгновенно повергало в опасность их менее расторопных товарищей, поскольку в быстро ломающийся строй тут же врывались мятежники. Некоторые из эллинов уже оказались отрезаны и окружены; на них наседали со всех сторон, и им оставалось лишь бешено крутиться, пытаясь отразить удары врагов. Но неизбежно тут или там укол клинком достигал своей цели, и тогда, стоило воину покачнуться от полученной раны, как его валили наземь и он исчезал под градом рубящих ударов и уколов копьями. Вот наступающей линии римлян достигли первые из бегущих и устремились в спасительные коридоры между шеренгами. Катон снова вынул меч и занял место в середине шеренги, рядом с Парменионом. Ступая по брусчатке, он огляделся по сторонам, выверяя нужный момент. Как только в коридор влетел последний из уцелевших греков, префект подал команду: