Виктор Поротников - Добрыня Никитич. За Землю Русскую!

Вступив в беседу со своей бабкой, Регнвальд и Харальд представили ей Добрыню, на службе у которого они находились.

Отвесив поклон Теодхильде, Добрыня поведал ей, что злой рок выгнал его из Новгорода, превратив в скитальца. Этот же злой рок привел Добрыню на остров Готланд, где он надеется обрести сильных друзей и союзников.

– Прости, государыня, что вторгаюсь к тебе незваным гостем в столь скорбный для тебя день, – со смиренной печалью на лице добавил Добрыня.

Теодхильда приветливо улыбнулась Добрыне. Ей сразу понравился этот статный красивый русич, скромный и почтительный, так свободно изъясняющийся на наречии свеев.

– Да, вы гости незваные, – промолвила Теодхильда, то любуясь Регнвальдом и Харальдом, то переводя счастливый взор на Добрыню. – И тем не менее вы здесь желанны, как никто другой, именно в этот траурный день. Не иначе сам Ингви и его сестра Фрейя прислали вас сюда, услыхав мои молитвы. – Теодхильда обернулась к своим приближенным и гостям с торжествующим блеском в глазах, радостно воскликнув: – Глядите, люди! Не иссяк еще славный род отважного Скеглара Тости! Милостью добрых богов-асов к нам прибыли из Гардарики мои взрослые внуки Регнвальд и Харальд. Они и возглавят наш род и примут под свою руку земельные владения моего покойного мужа.

Жилище вдовы Скеглара Тости и ее домочадцев произвело на Добрыню не самое лучшее впечатление. Оказавшись внутри большого длинного дома, Добрыня увидел просторное помещение с очагом посередине. Несколько установленных попарно столбов, украшенных резьбой, поддерживали высоченный шатровообразный свод, в котором зияла большая дыра для выхода дыма. По обеим сторонам от очага, обложенного камнями, были установлены столы с разнообразными яствами. Скатертей на столах не было. Гости сидели за столами на длинных скамьях вперемежку, мужчины и женщины, только детей усадили отдельно от взрослых. Земляной пол в главном зале был густо посыпан соломой. Самые знатные из гостей и хозяева дома сидели ближе к очагу, менее знатные гости довольствовались местами с краю, неподалеку от дверей, которые вели в соседние помещения.

Прежде, чем попасть в главное помещение дома, где были накрыты столы, гостям надо было сначала миновать полутемную прихожую, там мужчины были обязаны оставить свое оружие, потом гости проходили через комнату прислуги, где тоже пылал очаг, на котором приготовлялись мясные и рыбные кушанья. Стены, разделяющие комнаты, были сколочены из жердей и досок и увешаны богатыми коврами. Внутренние дверные проемы тоже были задернуты плотными занавесками из яркой ткани. Поскольку окон в доме не было, во всех комнатах горели светильники, подвешенные к столбам.

Пиршественный зал одновременно служил и мужской половиной дома, здесь же стоял трон ярла, вдоль стен с двух сторон были расположены лежанки на земляных и дощатых возвышениях. Тут же стояли сундуки для хранения одежды, обуви, посуды и прочих необходимых вещей. Воздух в пиршественном зале был пропитан запахом дыма, жареного мяса и ячменного пива. Тризна по умершему ярлу Халльфреду как-то незаметно превратилась в пиршество, посвященное приезду в Велинг Регнвальда и Харальда, внуков почтенной Теодхильды.

Застолье продолжалось до вечера. На закате дня Теодхильда вручила каждому из гостей полагающийся в таком случае подарок, объявив, что на этом поминальные торжества по Халльфреду закончены. Мол, в дом к ней пришла радость вместе с Харальдом и Регнвальдом, а посему у нее нет никакого желания чествовать покойного Халльфреда, который никчемно жил и умер жалкой смертью. Гости стали разъезжаться по окрестным хуторам и селениям, и каждый из них старался на прощанье пожать руку Регнвальду и Харальду, понимая, что в скором времени один из них станет ярлом Вестерготланда.

Однако кое-кто из гостей остались в поместье Велинг на ночлег, это были те, кто прибыл сюда издалека. Среди них особенно выделялись двое. Одного звали Эмунд Костолом. Он был женат на одной из дочерей покойного ярла Халльфреда. Эмунд тоже был ярлом, его владения лежали к северу от Висбю, на другой стороне острова Готланд. Другого звали Торд Хриповатый. Он доводился Теодхильде двоюродным племянником, прибыв на Готланд из Тьюндаленда. Эта область была расположена на Скандинавском полуострове, отделенном от Готланда широким морским проливом. На Готланде и в Тьюндаленде проживали варяги из племени гаутов, поэтому выходцы из этих мест зачастую были связаны между собой родством.

Добрыне сразу бросилось в глаза, что Эмунд и Торд не очень-то обрадовались появлению в Велинге Регнвальда и Харальда. Сидя за пиршественным столом, Добрыня уловил своим чутким ухом перешептывания некоторых захмелевших гостей, которые злорадствовали втихомолку, довольные тем, что теперь ни Эмунду, ни Торду не стать повелителями Вестерготланда. Судя по всему, Эмунд и Торд были явно не по душе ближним соседям Теодхильды.

На ночь Добрыню и его людей предусмотрительная Теодхильда разместила отдельно от прочих гостей, которые легли спать в пиршественном зале. Гостям с Руси Теодхильда предоставила комнату, где жили ее рабыни. По этому случаю всех невольниц спровадили почивать кого на сеновал, кого в поварню, кого в покои Теодхильды.

Добрыня долго не мог уснуть из-за духоты и громкого храпа, доносившегося из пиршественного зала через тонкую перегородку. К тому же Добрыню распирало сильнейшее любопытство, ему очень хотелось узнать, о чем толкует Теодхильда, уединившаяся с Харальдом и Регнвальдом в своей опочивальне.

Наконец, Регнвальд и Харальд вышли из покоев своей бабки и стали укладываться спать. Добрыня не утерпел и выскочил из-под одеяла.

– Ну, что тебе поведала Теодхильда, друже? – громким шепотом спросил он, присев сбоку на ложе Регнвальда.

Тот лежал на постели, закинув руки за голову.

– Сначала Теодхильда расспрашивала меня и Харальда про наше житье на Руси, про мою мать выведывала, про моего отца… – после недолгого молчания тихо промолвил Регнвальд, не глядя на Добрыню. – Очень расстроилась Теодхильда, узнав, что родители мои умерли. Сфандра была ее самой любимой дочерью. Потом Теодхильда сказала, что Эмунд и Торд, конечно же, станут оспаривать на тинге право мое и Харальда взять власть в Вестерготланде. Однако у них вряд ли что-нибудь получится, ибо народное собрание придерживается здешних законов и не пойдет на поводу даже у самых могущественных конунгов.

– Значит, не Теодхильда, а народное собрание будет решать, кому быть ярлом в Вестерготланде. – Добрыня разочарованно покачал головой. – Разве можно в таких делах полагаться на мнение народа! Что путного можно ожидать от толпы?