Виктор Поротников - Добрыня Никитич. За Землю Русскую!

«Что значит поступать по-взрослому? – размышляла Алова, которую столь внезапно оторвали от ее подруг и кукол. – Взрослые сами порой действуют, как дети. Мой отец только и делает, что ребячится, совершая одни и те же ошибки и следуя советам неумных людей. Мама говорит, что вынуждена терпеть моего отца такого, каков он есть. Может, поступать по-взрослому, это значит терпеть чью-то глупость, грубость и неопрятность. Или жена должна пытаться как-то изменить в лучшую сторону своего мужа?»

На другой день с утра Тора, встретившись с Аловой за завтраком, попыталась в деликатных выражениях вызнать у нее подробности первой брачной ночи. Алова без утайки поведала матери о том, что Владимиру стало нехорошо и он оставил ее одну на всю ночь. Тора, видевшая, в каком хмелю слуги увели Владимира со свадебного пира, понимающе покивала головой. Она была даже рада, что у Владимира с Аловой в эту прошедшую ночь так и не дошло до интимной связи. Владимир был подростком рослым и крепким, рядом с ним Алова выглядела совсем ребенком благодаря своему хрупкому телосложению, нежному простодушному личику и наивным глазам.

Беспокоясь за дочь, которая была совершенно не готова к тому, чтобы отдаться в постели своему юному мужу, Тора решила встретиться с Владимиром где-нибудь наедине и в доверительной беседе убедить княжича не принуждать Алову к соитию на ложе в первый год их супружества.

Понимая, что внутренне и физически пятнадцатилетний Владимир уже вполне созрел для интимных утех, Тора, уловив момент, пошепталась со своей преданной рабыней Берой, повелев ей отдаваться Владимиру при всяком удобном случае. Причем Бере надлежало соблазнять Владимира тайком от Аловы. Тора поручила Бере не просто ублажать Владимира интимными ласками, но прежде всего обучить его умению овладевать женщиной без грубости и боли. Тора достаточно натерпелась всего этого в замужестве со Стюрбьерном Старки, поэтому она не хотела, чтобы ее дочь постигла та же участь.

Владимир очень приглянулся Торе, едва она его увидела. Тора сразу же мысленно возблагодарила богиню Фригг за то, что та послала ее дочери такого красивого жениха. Все время, пока Владимир жил на острове Ведде, Тора оказывала ему знаки внимания, окружая его своим нежным покровительством. Тора всячески ограждала Владимира от грубоватых подтруниваний со стороны приближенных ее мужа, которые мигом узрели в нем медлительность и неумение обращаться с оружием. Буи, сын Торы, был моложе Владимира и физически слабее его, однако в беге наперегонки и в поединках на деревянных мечах Буи неизменно брал верх над Владимиром.

Между тем Тора обратила внимание, что Владимир более смышлен в рассуждениях и умении вести спор. В нем не было излишней горячности Буи, не было упрямства и зазнайства. Владимир очень быстро привязался к Торе, чувствуя ее искреннее расположение к себе.

Прошло несколько дней прежде, чем Торе предоставился случай побеседовать с Владимиром наедине. В тот день Добрыня надумал осмотреть хлебные амбары на загородных княжеских подворьях. В эту поездку Добрыня взял с собой и Владимира. Торе тоже захотелось прокатиться верхом, и она уговорила Добрыню взять с собой и ее.

После недавних осенних дождей дорогу развезло. Лошади вязли в лужах и жирной грязи. По сторонам от дороги стеной стоял нахмуренный темный лес. Внезапно конь под Владимиром чего-то испугался и резко рванулся в сторону, сбросив княжича наземь. Одной ногой Владимир запутался в стремени, поэтому испуганный жеребец протащил его по грязи саженей пять или шесть, прежде чем гридень Сигвальд сумел остановить его своей сильной рукой.

Добрыня накричал на Владимира, стыдя его тем, что он из-за своей извечной лени и нерасторопности даже в седле удержаться не может. Приехав в княжеское сельцо Быковище, Добрыня велел Владимиру задержаться там, чтобы очистить одежду от грязи и помыться самому.

«Обратно в город сам дорогу отыщешь, племяш, – раздраженно бросил Добрыня Владимиру. – Устал я с тобой нянчиться!»

Никто из гридней не посмел заступиться за княжича, видя гневное настроение Добрыни. И только Тора заявила, что поможет Владимиру отстирать одежду, а потом вместе с ним вернется в Новгород.

Пробурчав, что Тора вольна поступать как хочет, Добрыня быстренько оглядел зерновые закрома в Быковище и продолжил путь со своим отрядом к другому княжескому подворью.

Обельные холопы и стражи, жившие в Быковище, беспрестанно кланялись Владимиру и Торе, приведя их в главный теплый дом усадьбы, возведенный из толстых сосновых бревен. Скинув с себя грязную одежду, Владимир повелел женам холопов выстирать и просушить ее. Местный огнищанин накрыл для Владимира и Торы обильный стол.

Смыв с себя грязь и отведав щедрого угощения, Владимир пожелал осмотреть здешний терем, где ему прежде еще не доводилось бывать. Он знал, что его оборотистый в делах дядя за годы жизни в Новгороде успел построить несколько княжеских погостов, где поселил зависимых от него людей и куда каждую осень смерды свозят жито, овес, горох, мед, лен, смолу и березовый деготь. Все эти припасы стекаются на княжеские подворья как плата за аренду земли и возмещение по долгам. Зависимых смердов вокруг Новгорода было немного, а вольных землепашцев частые неурожаи вынуждали идти на поклон к боярам и князю.

Владимир был сердит на Добрыню за то, что тот грубо обошелся с ним при дружинниках. По этой причине Владимир шарил во всех светлицах и закоулках этого загородного терема, желая самолично узнать, не прячет ли где-нибудь здесь его дядя связки ценных мехов или ларцы с серебром. Владимир решил, что найденные богатства он прихватит с собой, чтобы со временем выйти из-под опеки Добрыни и собрать собственную дружину. Владимир поделился своим замыслом с Торой, которая полностью одобрила его.

Оказавшись наедине с Владимиром в каком-то полутемном чулане, где у стены стояли в ряд большие корзины с птичьим пухом и перьями, Тора заговорила с ним о том, что Алова пока еще не созрела для любовных утех в постели.

– Но я понимаю, мой мальчик, что тебя наверняка уже одолевает зов плоти, – молвила Тора, нежно взяв Владимира за подбородок, как делала часто, не замечая искр вожделения в юношеских глазах. В сущности Тора относилась к Владимиру как к своему сыну, поэтому она была ласкова с ним совсем как с родным сыном Буи.

Не успела Тора сказать то главное, ради чего она и затеяла этот разговор, как Владимир обхватил ее за талию и повалил на кипу пустых холщовых мешков, опрокинув при этом одну из корзин с перьями. Все произошло так стремительно и неожиданно, что Тора едва успела вскрикнуть, упав навзничь и сильно ударившись головой обо что-то твердое. От боли у Торы потемнело в глазах, на несколько мгновений она утратила способность к сопротивлению.