Виктор Поротников - Добрыня Никитич. За Землю Русскую!

Тяжело дыша и содрогаясь от похоти, Владимир торопливо задрал платье на Торе, обнажив ее белые полные бедра и мягкий нежный живот, его смелая рука скользнула к интимному месту молодой женщины, осененному густой вьющейся порослью. Такая дерзость со стороны Владимира возмутила Тору до глубины души. Собрав все свои силы, она сначала рванула княжича за волосы обеими руками, потом ударила его кулаком в нос. Владимир отшатнулся, ошеломленный столь неистовым сопротивлением. В следующий миг Тора лягнула Владимира обеими ногами, отшвырнув его в темный угол чулана.

Поднявшись с пыльных мешков, Тора поспешно оправила на себе одежду и стряхнула приставшие к ней перья. Она была очень рассержена. Дотронувшись до ноющего затылка, Тора нащупала там большую шишку. Только в этот миг Тора осознала, что сама невольно подтолкнула Владимира к столь дикому поступку. Нет, она больше никогда не коснется ни щек, ни подбородка Владимира, раз уж этот мальчишка мечтает о совершенно немыслимом. И как только Владимир мог вообразить, что мать его жены может стать доступной для него!

Новгородские бояре, собравшиеся в тереме Туровида, тестя Добрыни, были объяты смятением и тревогой. Они видели, что Добрыня готовится к походу на Киев, и это пугало их. Местная знать дорожила своими вольностями и была резко против засилья киевлян. Однако, изгоняя из Новгорода киевских наместников, местные бояре не собирались воевать с самим киевским князем.

– Не дело замышляет Добрыня, – молвил сивоусый боярин Щерб. – Не по силам нам тягаться с Киевом. У Ярополка Святославича и полков больше, чем у нас, и воеводы у него в сечах закаленные. Один Свенельд чего стоит, ведь он же с младых лет токмо и делает, что ратоборствует.

– Поговорил бы ты с Добрыней, друже, – обратился к Туровиду боярин Чурослав. – Ты же ему родня, он тебя послушает. Растолкуй Добрыне, что Киев и Новгород – равные братья. Вражда между ними немыслима, это нарушит всякую торговлю, возмутит подвластные Руси племена.

– Еще скажи Добрыне, сосед, зачем он такую ораву варягов в Новгород привел, – вставил боярин Собин, чей двор соседствовал с двором Туровида. – От этих варягов любой каверзы ждать можно. Сегодня они тебе улыбаются, а завтра воткнут нож в спину. Пущай варяги проваливают обратно за море, покуда реки льдом не покрылись. Нам кормить их шибко накладно.

Прочие вельможи одобрительными голосами дружно поддержали сказанное Собином.

Туровид, сидящий на стуле с подлокотниками, оглядел собравшихся в светлице бояр хмурым взглядом и промолвил:

– Не могу я с Добрыней словом переведаться, други мои. Нету зятя моего в Новгороде. Ушел он с дружиной к псковским кривичам, нынче на рассвете выступил.

– Зачем это Добрыня ко Пскову подался? – забеспокоился щуплый черноволосый Собин, завертев головой по сторонам. – Чего ему у псковичей надо, а?

– Мне зятевы задумки неведомы, бояре, – словно оправдываясь, произнес Туровид. – Добрыня со мной не советуется, он ведь сам себе голова. Что хочет, то и творит.

– Много ли варягов увел с собой зять твой? – спросил Чурослав, подсев поближе к Туровиду.

– Сотен пять, а может, и поболе, – ответил Туровид.

– Так вот зачем Добрыня повелел пригнать в Новгород коней со своих дальних подворий, – подал голос кто-то из вельмож. – Во главе конного войска Добрыня решил к псковичам наведаться. Неужто Добрыня надумал Псков завоевать?

– Час от часу не легче! – простонал бородатый Щерб, схватившись за голову. – Мы же со псковичами живем в ладу и дружбе. Чем же псковичи Добрыне не угодили?

– Успокойтесь, бояре, – повысил голос Туровид. – Не обнажит Добрыня меч на псковичей. Не отважится он на такую дурь. Я думаю, Добрыня вознамерился часть варягов на зимовку во Пскове оставить.

– Чай, псковичи не дурни набитые, чтобы этих нахлебников всю зиму кормить! – бросил язвительную реплику еще кто-то из гостей.

Бояре зашумели, обсуждая услышанное от Туровида и перебивая друг друга. Здесь собрались самые влиятельные люди Новгорода, до недавнего времени державшие бразды власти в этом городе. С прибытием в Новгород воеводы Рагнфреда, внука Свенельда, и его киевской дружины местная знать лишилась многих своих полномочий. После изгнания Рагнфреда и его людей варяжским войском полновластным хозяином в Новгороде стал Добрыня, также оставивший здешних вельмож не у дел. Более того, Добрыня собирался столкнуть лбами Киев и Новгород, горя дерзновенным желанием посадить своего племянника на златокованный киевский стол.

Имовитые люди Новгорода совсем не желали идти на поводу у Добрыни, ибо они привыкли сами решать, с кем дружить и с кем воевать. Но разговаривать с Добрыней на равных новгородские бояре не могли, поскольку Добрыня был популярен в народе и за ним стояло сильное варяжское войско. Добрыня одним своим устным повелением ослабил налоговый гнет, объявив на вече, что новгородцы отныне не станут платить Киеву ни беличьей шкурки, ни мелкой монеты. Добрыня заверил вече, что его войско защитит новгородцев от алчных киевлян и прочих недругов. Обрадованный народ провел в посадники, тысяцкие и кончанские старосты людей, угодных Добрыне. Получалось, что республика в Новгороде сохранялась, как встарь, однако во главе всех местных властей стоял один Добрыня. Черный люд это устраивало, но с этим не желали мириться новгородские бояре.

Уже не в первый раз имовитые новгородцы жалуют в гости к боярину Туровиду, надеясь через него хоть как-то воздействовать на Добрыню, выведать от него хотя бы что-то из тайных замыслов его неугомонного зятя. Но и Туровид ничем не мог помочь своим собратьям-боярам, так как он не имел доступа на военные советы, проводившиеся Добрыней в княжеском тереме. В беседах же с тестем Добрыня был скрытен и немногословен.

Пошумев и поспорив, но так ничего толком и не придумав, бояре разошлись по домам, сетуя на самоуправство Добрыни и на извечную вражду между знатными новгородскими родами.

Из всех восточных славянских племен кривичи были самыми многочисленными. Однако их многочисленность не давала кривичам почти никакого преимущества над соседними племенами. С давних времен кривичи были разделены на три большие ветви. Северные кривичи обитали на реке Великой и вокруг Псковского озера, основав там две сильные крепости Изборск и Псков. Северные или псковские кривичи являлись близкими соседями словен ильменских, построивших на реке Волхов град Новгород. Часть северных кривичей осела близ Новгорода, выстроив в низовьях Волхова город Ладогу.

С северными кривичами новгородцы жили в мире и дружбе, поскольку им приходилось вместе отражать натиск литовских и чудских племен, наседавших со стороны Прибалтики и Ладожского озера.