Наталия Осояну - Золотой город

На лице пирата-джентльмена появилась улыбка, выражающая вежливое недоумение. Он произнес:

— Вот как? А мне всегда казалось, что два офицера ее величества, пусть и бывшие, легко поймут друг друга. Не соблаговолите ли объяснить, что собой представляет ваш круг?

Холфорд объяснил. Он говорил достаточно долго, рассуждая о морской жизни с позиций целесообразности, выгоды и — отчасти! — меньшего зла. О захвате «Нимфы» он упомянул лишь напоследок, после чего перешел к выводам:

— Я не могу позволить вам спасти Руби по трем причинам, капитан Гринсейл. Во-первых, он обязательно захочет мне отомстить. Вы расцениваете произошедшее между нами как дуэль, в которой победитель получил все, но Джон Руби так вовсе не считает… Он обязательно захочет мне отомстить, а я не самоубийца, чтобы собственными руками выпустить на свободу такого опасного врага.

— Какова вторая причина? — холодно осведомился Гринсэйл.

— Моя команда. — Холфорд с особым чувством произнес слово «моя». — Эти люди пошли за мной, поверили мне, и я не могу их обмануть. Это было бы несправедливо по отношению к таким славным ребятам. Ну, и третья причина — она весьма проста. Даже если бы я захотел удовлетворить вашу просьбу, капитан, это оказалось бы невозможно. Остров не обозначен на картах, а у меня не было времени и желания определять широту и долготу с помощью секстанта.

Едва Холфорд сказал это, как понял, что противоречит сам себе: если координаты острова не были известны, откуда взялась уверенность в том, что этот клочок суши не обозначен ни на одной карте? Кроме того, Гринсэйл мог бы попросить его раскрыть хотя бы один ориентир, в опоре на который можно было начать поиски, и тогда пришлось бы выдумывать новые оправдания.

Самое забавное, однако, заключалось в том, что исход спора был известен обоим джентльменам наперед. Гринсейл замолк, задумчиво разглядывая собеседника с угрожающим видом. В воздухе запахло грозой.

«А не устроить ли большую заварушку?» — вдруг подумал Холфорд и решил пойти ва-банк.

— Заставьте меня, — сказал он, азартно улыбаясь. — Примените силу, Ричард, вы же можете. Мне всегда хотелось испытать себя и понять, как долго я сумею молчать, если кто-то будет задавать вопросы, применяя изощренные способы воздействия. Клещи, лезвия, огонь и все то, что вам подскажет фантазия.

Глаза Гринсэйла потемнели от ярости. Капитан «Смуглой принцессы» отлично понимал, что это и есть единственный способ добиться ответа от несговорчивого собеседника. Однако он знал и то, что пираты с «Нимфы» отомстят за своего капитана, покалеченного или убитого. В неминуемом сражении шансы обеих команд были равны: люди Холфорда были менее опытны и провели вместе недостаточно времени, чтобы сработаться как следует, однако они превосходили людей Гринсэйла числом. Их корабли качались на волнах, чуть ли не касаясь друг друга бортами.

Вспомнив об этом, Холфорд подумал, что грядущая битва вполне может закончиться быстро, ведь стоит канонирам обоих судов дать по залпу, и «Смуглая принцесса» пойдет ко дну вместе с «Нимфой».

— Вы говорили, Руби был вашим другом? — решил сменить тему Холфорд. — Я…

Договорить он не успел: дверь в каюту распахнулась, и в помещение влетела фурия в развевающемся алом одеянии. У фурии были длинные темно-каштановые волосы, огромные голубые глаза и длиннейшие когти, которыми она попыталась вцепиться Холфорду в лицо.

— Так это сделал ты? — крикнула женщина. — Мерзавец! Я убью тебя!

Фрэнсис едва успел перехватить ее запястья, и тут сам Гринсэйл, придя в себя, оттащил взбешенную красавицу от гостя, которого она так страстно желала убить. Лишь теперь Холфорд заметил, что кожа незнакомки, судя по всему, смуглая не из-за солнца, а от природы и имеет приятный медовый оттенок. Вместе с тем черты ее лица были слишком тонкими для метиски, а волосы — слишком светлыми.

— Чудовище! — крикнула женщина и зарыдала, уткнувшись в плечо Гринсэйлу, который обнял ее и, глядя на Холфорда, ледяным голосом произнес:

— Убирайтесь, пока целы. Я могу и передумать.

Холфорд еще несколько месяцев вспоминал эту сцену со странной радостью. Это была его маленькая победа, одержанная при помощи самого странного оружия из всех возможных — любви. Именно из-за этой женщины Гринсэйл отказался от своего друга Джона Руби: он просто не захотел рисковать ее жизнью. Что ж, она была так красива, что понять его не составляло труда.

Вскоре пират-джентльмен был пойман, приговорен к смерти через повешение и казнен в Чарльз-Тауне. Холфорд к тому времени уже знал, что вспыльчивую подругу покойного капитана зовут Лоретта и что когда-то она была проституткой в Нассау, куда была вынуждена вернуться, став пиратской вдовой. Вернулась она не с пустыми руками: бывшая шлюха сама открыла бордель «Королевская роза», который, по слухам, пользовался большим успехом среди пиратской элиты — пятерки самых влиятельных капитанов берегового братства и их сподручных.

Весь день Чарли был сам не свой: он провел на борту «Нимфы» почти три недели и успел подзабыть, каково это, когда под ногами твердая земля, а не качающаяся палуба. Ему хотелось просто погулять по улицам, посмотреть на людей, поговорить с кем-то незнакомым и, быть может, узнать что-нибудь интересное.

Пираты тоже с нетерпением ждали, когда им позволят сойти на берег, и шумно обсуждали друг с другом злачные места, где можно было весело провести время. Чарли слышал их сальные шутки и краснел, а они посмеивались над юношей, предлагая отвести его на урок к жрицам любви и даже заплатить за удовольствие. Он отказывался, лишь преумножив этим всеобщее веселье.

Повезло, однако, не всем: Холфорд решил продать кое-что из захваченного добра и приказал Барнетту заняться выгрузкой сундуков на берег вместе с еще десятью матросами. Тут же словно из-под земли появился какой-то юркий человечек в потрепанном сюртуке, чем-то похожий на крысу. Его ничуть не смутило явно незаконное происхождение груза; с капитаном он беседовал любезно, обещая быстро найти покупателя и сохранить вырученную сумму до следующего визита «Нимфы». Чарли слышал много историй о нелегальной торговле в чарльз-таунском порту, однако о таких вещах было принято говорить шепотом и с оглядкой. Здесь же, в Нассау, продажа краденого сахара обсуждалась открыто, без малейших опасений, что кто-то услышит.

Отобрав еще пятерых матросов для каких-то своих целей, Холфорд позволил остальным отправиться в город и велел вернуться до наступления темноты. Чарли счел это разумным приказом, однако судя по смешкам и понимающим взглядам, которые бросали друг на друга пираты, его далеко не все собирались выполнить.