Уилбур Смит - Ассегай

Он промокнул написанное, убрал журнал в походное бюро и запер ящик на ключ. Потом еще с полчаса читал книгу Пенрода о бурской войне — «С Китченером до Претории», — а когда глаза начали слипаться, отложил ее и, раздевшись и задув лампу, устроился под москитной сеткой в предвкушении отдыха.

Уснуть Леон не успел — где-то неподалеку, похоже, у палатки принцессы, грянул пистолетный выстрел. Уж не лев ли пожаловал? Или леопард?

Он выбрался из-под сетки, схватил всегда стоявший у кровати заряженный «холланд» и как был, в одних пижамных штанах, выскочил из палатки.

Лампа в палатке принцессы все еще горела.

— Ваше высочество, вы в порядке?

Не получив ответа, Леон откинул тент и, держа ружье наготове, нырнул внутрь. Нырнул и замер от изумления. Принцесса стояла посредине палатки лицом к нему. Распущенные серебристые волосы каскадом падали на плечи. Вся ее одежда была представлена полупрозрачной розовой сорочкой. Горящая за спиной лампа обрисовывала каждую линию сухого, костистого тела. Босые ноги оказались на удивление стройными. Водной руке она держала хлыст, в другой девятимиллиметровый «люгер». В воздухе еще держался запах пороха. Лицо побелело от ярости, глаза сияли, как сапфиры. Глядя прямо на Леона, принцесса подняла «люгер» и выстрелила вверх через брезентовую крышу палатки. Потом бросила револьвер на огромную кровать, занимавшую не меньше половины всего пространства.

— Свинья! Думаешь, что можешь унижать меня на глазах у своих слуг? — Шагнув к нему, она подняла плеть. — Ты ничем не лучше тех тварей, которые на тебя работают.

— Держите себя в руках, мэм, — предупредил Леон.

— Не смей обращаться ко мне подобным образом! Я принцесса дома Гогенцоллернов. А ты просто человечишко, полукровка. — Принцесса холодно улыбнулась. — Вот оно! Ты наконец-то разозлился. Хочешь ответить и не смеешь. Ты слаб. Ты трус. Ты ненавидишь меня, но должен сносить любое унижение. Я могу делать с тобой все, что захочу. — Она бросила хлыст на землю. — Убери ружье. Ты не поддержишь им свое вялое мужское достоинство. Подними плеть!

Леон положил «холланд» на коврику входа и подобрал хлыст. Он сдерживался из последних сил. Его трясло от гнева и злости. Он не знал, что делать с плетью, однако, сжав кнутовище, почувствовал себя увереннее.

— М'бого! — негромко позвал Маниоро из-за стенки палатки, и принцесса отшатнулась. — Все хорошо? Мы слышали выстрелы. Что случилось?

— Иди к себе, Маниоро. И остальных уведи. Не возвращайтесь, пока я не позову, — распорядился Леон.

— Ндио, бвана.

Он услышал мягкие шаги — они уходили. Принцесса рассмеялась Леону в лицо:

— Позвал бы на помощь. В одиночку ты ни на что не годен. Что, опять задела тебя за живое? Хорошо. Хочешь ударить меня, но не смеешь, да? — Она наклонилась к нему так близко, что ее лицо оказалось в нескольких дюймах от его. — У тебя плетка в руках. Смелее. Воспользуйся ею. Ну же! Ненавидишь и боишься? — Она вдруг плюнула Леону в лицо, и он инстинктивно взмахнул рукой. Кожаный ремень, развернувшись, хлестнул ее по щеке, на которой сразу вспыхнул красный рубец. Принцесса жалобно вскрикнула. — Да! Я заслужила это! Ты такой властный, когда сердишься.

Она упала ему в ноги и обхватила за колени. Дрожа от отвращения к себе, Леон отбросил плеть.

— Спокойной ночи, ваше высочество. — Леон повернулся к выходу, когда принцесса вдруг вцепилась в него с удивительной для женщины силой и рванула на себя. Он на секунду потерял равновесие, а в следующее мгновение она уже толкнула его на кровать. Леон упал на спину, принцесса оказалась сверху. — С ума сошла? — прошипел он.

— Да. Я схожу по тебе с ума.

Она отпустила его лишь за час до рассвета. Возвращаясь в свою палатку, Леон обратил внимание, что свет во всех палатках — секретаря, служанок и остальных — потушен. И это несмотря на дикие крики принцессы. Похоже, они все давно привыкли к ее маленьким проказам.

За завтраком, на следующее утро, она вела себя как ни в чем не бывало: покрикивала на служанок, высмеивала секретаря и полностью игнорировала Леона, не ответив даже на его вежливое «здравствуйте». Допив вторую чашку кофе, принцесса поднялась и, не взглянув в его сторону, бросила:

— Кортни, сегодня мне хочется пострелять свиней.

Охоту на бородавочников организовывали так: следопыты загоняли небольшое стадо в густые заросли, принцесса занимала позицию за чащей, после чего загонщики криками гнали свиней в нужном направлении. Животные выскакивали из кустов и попадали под огонь «манлихера». Принцесса научила одну из своих служанок, Хейди, набивать магазины, по шесть патронов в каждом, и меняла их с такой быстротой, что стрельба не прекращалась ни на секунду. Расстреляв магазин, она бросала его в сторону не глядя, а Хейди подхватывала еще в воздухе и ловко перезаряжала своими розовыми пальчиками, с детства приученными работать с иголкой и ниткой. В скорострельности, как и в точности, принцессе не было равных — двенадцать выстрелов за двенадцать секунд. Общую картину портили только бородавочники, которые не всегда шли на сотрудничество с загонщиками: они то выскакивали не там, где следовало, то разбегались в разных направлениях, то прорывали цепь загонщиков. Когда это случалось, ее высочество впадала в гнев, кляла Леона и его помощников или отгораживалась стеной ледяного молчания, разрушить которую могла лишь перспектива нового кровопролития. Ближе к вечеру загонщикам, ряды которых пополнились за счет Макса Розенталя, Ишмаэля и скиннеров, улыбнулась удача. Они выгнали на принцессу двадцать три бородавочника — кабанов, свинок и поросят. Ей удалось убить почти всех. Общей участи избежала только одна старая тощая свинья, метнувшаяся в сторону в момент выстрела. Пуля прошла мимо, а свинья проскочила между ногами принцессы, чего последняя никак не ожидала. От неожиданности охотница шлепнулась на землю. Юбки взметнулись, шляпа съехала на глаза.

— Грязная плутовка! Дрянь! — завизжала принцесса, провожая взглядом свинью, которая, победно задрав хвост, исчезла в кустах.

Вечером, за обедом, принцесса была весела и добродушна. Но хватило ее ненадолго.

Сначала она заставила Леона выпить еще стакан прекрасного крюга, потом стала засовывать виноградинки между пухлыми губками Хейди.

— Кушай, дорогуша! Ты отлично сегодня потрудилась.

И, повернувшись к секретарю, выгнала его из-за стола. Вся вина бедолаги заключалась в том, что он, не извинившись перед госпожой, взял руками свиную отбивную. Закончив, принцесса молча встала и решительно прошествовала в свою палатку.

После долгого, тяжелого, во всех смыслах жаркого дня хотелось отдохнуть. Леон почистил зубы и переодевался в пижаму, когда услышал то, чего ждал и боялся. Револьверный выстрел.