Елена Долгова - Камень ацтеков

— Питер! Питер! — неслось вслед.

«Что, если бы Пэм оказалась по ту сторону решетки? — подумал Баррет. — Я бы сломал засов, взял нож у тюремщика и дрался с инквизиторами до конца, и плевать, что в этой драке победить невозможно».

— Питер!

Он уже не слышал крика Сармиенто, когда резная дверь дворца инквизиции захлопнулась за его спиной.

Прошло несколько дней, и ничего не изменилось. Баррет перепрятал бочонок с золотом в надежном месте и тихо, стараясь оставаться незаметным, жил в задней комнате портовой таверны. Хозяин молчал и так же молча брал деньги. Через неделю после беседы с инквизитором Картахены англичанин снова встретил де Ланду.

— Так ты не уплыл в Лиму, как собирался?

— Не нашлось подходящего корабля. Я уже точно знаю, что ты жив и пока что выкрутился. Может быть, опасность миновала и для меня. По этому случаю возьми назад свой прощальный подарок.

Питер хмыкнул, забрал у Эрнандо кружку и тут же наполнил ее жидким вином.

— Что скажешь еще?

— Дуракам везет.

— Поясни свои соображения.

— Монахи Трибунала — известные казуисты. Они привыкли иметь дело с умницами-еретиками. Тебе повезло в том, что ты дурак, друг мой. Твои бесконечные «нет» и «не знаю» защитили тебя лучше адвоката. Однако не обольщайся. Твое дело могут возобновить в любой момент. Возможно, тебя оставили в живых как приманку для еретиков Картахены.

— Иди к черту.

— Хорошее направление. Куда мне еще бежать?

— В Лиму, как собирался.

— В случае чего они достанут меня и в вице-королевстве Перу. От их руки нет защиты.

— Что-то твое мнение стало слишком часто меняться.

— Я ведь болен, Питер, — грустно признался де Ланда. — Не знаю что, но что-то изнутри пожирает мой мозг. Я стал мало спать, то ли это проклятие бога Камаштли, которого я обокрал, ли попросту близится возвратная лихорадка.

— Давно так?

— После Теночтитлана. Наверное, Лусия могла бы вылечить меня.

— Спаси Лусию, и я уговорю ее заняться твоей головой.

— Бог мой! Я уже объяснил тебе, что подобное невозможно…

Они сидели за общим столом, у Баррета уже не было сил ни на ненависть, ни на ревность. Влечения к Сармиенто он тоже не чувствовал — только грустную жалость.

«Это судьба, — подумал он. — Поход в индейский город кое-что изменил. Чудеса, вроде вмешательства бога, не случаются просто так, за все приходится платить. Вот и заплатим».

И Ланда пьяно кивнул, будто соглашаясь с чужими, так и не высказанными мыслями.

В ранний час, в третье воскресенье месяца, ворота дворца картахенской инквизиции отворились.

Первым под утреннее небо выбрался доминиканец в черном плаще. Он высоко поднял зеленый крест, прикрытый тонкой траурной вуалью. Ветер с моря шевелил ее. Следом на площадь выбрались вооруженные члены братства помощников инквизиции. Потом появился служка с небольшим колокольчиком, четверо слуг вынесли шитый золотом балдахин, и маленький седой священник в малиновой рясе укрылся в его тени. Толпа при виде процессии почтительно опускалась на колени, особо набожные рьяно били себя в грудь.

— А вот еретичку ведут!

Кричали по ошибке — на самом деле осужденная еще не показывалась. Медленно, торжественно прошел еще один отряд вооруженных «братьев».

Толпа терпеливо ждала, почтительный страх витал над местом, в задних рядах приглушенно переговаривались.

— Если ее отдадут для сожжения, быть может, падеж овец прекратится.

— Смотрите, ведут.

Показались еще двое доминиканцев в черно-белом. За высокими силуэтами терялась фигурка осужденной, издали едва удавалось рассмотреть желтый балахон — санбенито. Женщина шла босиком.

— На ткани нарисован огонь, значит, она так и не раскаялась.

Когда-то еретичка была настоящей красавицей, но сейчас от ее привлекательности не осталось ничего. Густые волосы обрезали. Бледные щеки запали, под глазами залегли черные круги. Ведьма смотрела мимо доминиканцев, мимо светской стражи — в толпу, словно искала там кого-то.

Городская стража неспешно ехала вслед за кортежем.

— А вот и он собственной персоной, святой отец.

— Кто?

— Главный инквизитор нашей Картахены.

Доминиканец с седыми висками подбадривал мула пятками. Сытые бока животного покрывала черная попона.

— А рядом с ним Мунтрала, лучший друг инквизиции.

Пронесли стяг Трибунала с изображением оливы и меча.

— Помосты для церемонии сколачивали всю ночь.

— Смотрите, смотрите!

Женщину решительно втащили наверх. Должно быть, она по ошибке посчитала, что наступил момент казни, потому что слабо забилась в руках монахов. Еретичку потянули за цепь на запястьях и усадили на высокий табурет, по бокам расположилась стража.

Второй помост, возведенный напротив, постепенно заполнился людьми. Там, возле специально устроенного алтаря, уже зажигали свечи. Доминиканец-инквизитор и два нотариуса Святой палаты степенно взошли наверх.

Люди ждали, не смея чем-нибудь нарушить торжественный ход церемонии. Священник в малиновой сутане низким надтреснутым голосом читал положенные псалмы. Прохлада раннего утра сменилась дневной жарой, зной накрыл площадь, оба помоста и терпеливое скопище людей.

Уже дочитали «Pater noster», пропели «Agnus Dei», судьи словно бы забыли про осужденную, она, не в силах терпеть медленную агонию, сползала на доски помоста ничком. Один из альгвасилов подхватил женщину под мышки и усадил обратно. Церемония продолжилась, священник в малиновой сутане мягко заговорил о покаянии и прощении — получилось красиво. В толпе растрогались.

— Вот увидите, ее помилуют, — убежденно пробормотала молоденькая мулатка. Девушка, видимо, пришла со своей госпожой и сейчас растерянно таращилась на помост.

— Не болтай, Мариэта. Ты мешаешь мне слушать.

Осужденную тем временем подхватили двое доминиканцев и заставили подняться с табурета. Нотариус вышел вперед и развернул бумаги.

— Что он говорит?

Человек в черном читал долго и монотонно, ветер с бухты относил слова прочь.

— Он сказал, что эта несчастная занималась колдовством.

— Нет, он говорит, что она была еретичка.

— Соседи рассказали, что она сделалась любовницей английского пирата.

— Нет, она путалась с дьяволом.

— Да какая разница, с кем она путалась? Все равно в огонь.

Женщину подняли на ноги. Для этого двое монахов подхватили ее под локти.

— Смотрите, главный инквизитор просит, чтобы палач не наносил травм ее телу.

Сармиенто уж стащили с помоста вниз. У последней ступени терпеливо ждал осел под черной попоной. Альгвасилы Картахены повторили приговор, и стража сомкнулась вокруг осужденной.

— Это ради одной женщины нагнали столько стрелков?