Елена Долгова - Камень ацтеков

— Их слишком много. Мне кажется, лучше отступить.

— Куда? Нам некуда бежать, парень. И мы, и кастильские негодяи заперты на этом острове словно крысы в крысоловке.

— Можно попытаться снова сесть в каноэ и отчалить от берега. Остальным лодкам мы испортим весла. Если постараться, можно добраться до соседнего острова. Это лучше, чем бессмысленная бойня. С нами мисс Саммер, капитан.

Баррет кивнул.

— Сколько нас осталось, не считая женщины?

— Вы, я, этот трусливый ублюдок Брасье, Раймонд, негр с баркентины, еще наш судовой плотник. И, простите, сэр, ваша собака. На остальных можно не рассчитывать — они или мертвы, или сбежали. Испанцев сейчас впятеро больше.

— Ты прав. Пошли.

Они добежали до берега так быстро, как только сумели. Джо умудрялся на бегу заряжать ружье.

— Садимся в каноэ, капитан.

Баррет остолбенел, а потом выругался — длинно, богохульно, с оттенком смертельного отчаяния.

— Все бесполезно. Сюда идут корабли.

— Чьи?

— На таком расстоянии не видно флагов, но можно не сомневаться — явилась карательная флотилия из Санто-Доминго.

— Нет смысла садиться в каноэ — нас перестреляют из пушек. Что будем делать, капитан Баррет? Раймонд только что спекся — получил пулю в спину.

— Где плотник?

— Убит.

— Где второй негр и Брасье?

— Отстали или смылись.

— Понятно. У тебя есть ружье, возьми с собою миссис Форстер. Пройдешь сквозь лес и доберешься до скал. Там найдутся расселины, пещеры — все, что угодно. Я останусь на месте — попробую немного отвлечь противника.

Винд помялся, собираясь что-то сказать, потом молча подхватил на плечо сразу два ружья — свое и мертвого Раймонда.

— Прощайте, мистер Баррет. Вы лучший капитан, которого мне доводилось видеть.

— Можно подумать, что видел ты их много. Проваливай побыстрее, Джо, беги подобру-поздорову, и пусть вертлявая удача тебе улыбнется.

Баррет остался на берегу, наблюдая, как растет на горизонте груда парусов.

— А ведь они убьют меня, даже не слушая. А если станут слушать, я все равно не знаю, что говорить.

Силуэт флагмана рос на фоне белесого от жары неба. Питер с ненавистью смотрел на контуры судна, на его борта, мачты, смелые обводы, провалы открытых пушечных портов. Он прищурил глаза на ненавидимый по привычке испанский флаг.

— Господи…

Кастильского стяга не было на мачте. Там развевалось полотнище Британии.

— Эй! На борту! — закричал он, должно быть, смахивая в этот миг на буйнопомешанного.

Военный корабль уже бросил якорь на безопасном расстоянии от рифов. Лодки, наполненные вооруженными людьми, шли к берегу.

Знакомый еще по Картахене Лемюэль Хамм ловко спрыгнул на песок пляжа.

— А, это ты, корсар, — небрежно поприветствовал он. — А я оставил торговлю и пошел на военную службу. Британии нужны опытные моряки. В лесу постреливают. Что тут, собственно, происходит?

— Ночью на рифах утонул наш люггер. Выжившие парни высадились и заночевали на берегу, утром на нас набросились какие-то сумасшедшие. Должно быть, метисы или индейцы, которые потеряли голову от испуга.

— Тебе следовало воспользоваться амнистией и успокоиться, Питер, — вполголоса пробормотал Хамм. — Ты сам знаешь, что, если подробности всплывут и испанские власти заявят протест насчет пиратства, никто не даст и фартинга за твою шею.

— Они напали первыми.

— На тебя? Да кто поверит? Впрочем, так или иначе, флотилии нужна пресная вода. Остров — ничейная территория. Придется разобраться с ситуацией — мы сделаем это сами. Останови своих людей, Баррет.

— Остановить? А как? Впрочем, отчего же… я попробую.

Он развернулся и в одиночку углубился в лес. Выстрелы почти прекратились. Временами Баррет переступал через остывающие тела. Один раз ему показалось, что он видит силуэт Брасье — француз удирал так быстро, что казалось, он способен был остановиться только на противоположной стороне острова, да и то наткнувшись на кромку морского прибоя.

— Чертов зазнайка Хамм. Как я могу остановить тех, кого и не вижу как следует?

Птицы умолкли. Гудел гнус. Пес Саундер насторожился, словно заметил близкую добычу. Сильно пахло кровью и немного — раздавленной листвой.

— Берне?

Перед ошеломленным Питером и впрямь появился поддельный француз. Лазутчик испанцев в момент отреагировал на встречу — пистолет уперся в грудь Баррета, щелкнул курок, и ничего не произошло.

— Какая жалость, у тебя не заряжено.

Верне отпрыгнул с удивительной ловкостью и мгновенно выхватил клинок. Баррет тоже обнажил саблю.

— Послушай, парень, я уже видел твое лицо… Жаль, не мог вспомнить вовремя. Ты сильно изменился, Хосе Мария Лопесо, агент испанцев на Архипелаге. Вот черт! Я думал, передо мной француз.

— Кастилец, — выдержанно ответил лже-Верне. — А ты тот пират, который пытался отбить у палачей осужденную еретичку в Картахене?

— Он самый. Ну что ж, тогда начнем по-честному.

Перед началом схватки Питер отвел Саундера в сторону и привязал его к сломанному дереву. Собака повизгивала.

Они сошлись, вооруженные саблями примерно одинаковой длины, но испанец развернулся и встал так, чтобы солнце светило ему в спину. Он тут же нанес рубящий удар, который Баррет легко отбил, даже чересчур легко. Жара усилилась, Лопесо, впрочем, усталости не показывал и сохранял полное спокойствие. Это равнодушие мешало Баррету предугадывать действия противника. Через миг испанец попытался достать плечо врага, однако, изменив направление, нанес укол в живот. На этот раз англичанин едва успел отвести чужой клинок, попытался контратаковать, но получил рубящий удар в голову и отскочил, чувствуя, как намертво сомкнулся левый глаз и по щеке стекает липкая влага. Тошнило, в голове звенело, но боли Баррет почему-то не ощущал.

— Ты покойник, — весело и холодно сказал Лопесо.

Он теперь наседал все сильнее и действовал еще увереннее, но недавняя контратака Баррета заставила испанца встать вполоборота к солнцу. Он продолжал наносить удары один за другим, но не особо заботился, достигают они цели или нет — и без того каждая минута вместе с кровью лишала его противника сил. Лопесо как фехтовальщик не отличался каким-то чудесным мастерством, которое превосходило бы навыки Баррета. Просто прошедшей ночью он меньше устал.

— Ты покойник, — повторил он и ударил, как только противник чуть приоткрылся.

Этот удар Баррет парировал, направив саблю в живот испанца, но одновременно сильно пригнулся, и лезвие ударило по ноге и глубоко рассекло мышцу.

Из бедра Лопесо фонтаном хлынула кровь, он выронил саблю и опустился на землю, пытаясь зажать рану руками.

— Будешь просить пощады? — спросил Баррет.

Лопесо промолчал. Он какое-то время сидел, скорчившись, потом опустился навзничь на землю, уже не пытаясь остановить кровь. Баррет сапогом отшвырнул чужой клинок подальше. Он вынул флягу, смыл кровь с лица и кое-как разлепил левый глаз. «Кажется, я не окривел, но шрам останется приметный».