Маргарита Свидерская - Радуга Над Теокалли

О скандальном происшествии тут же было доложено тлатоани.

Ицкоатль невольно поморщился, выслушав перепуганного слугу, сообщившего об очередном скандале на женской половине дворца — не вовремя, ох не вовремя Шочи сорвалась! И это сейчас, когда он обдумывал такую наиважнейшую проблему для всей страны, когда перед ним стояла сложнейшая задача, как решить вопрос нехватки рабов для ежедневных жертвоприношений. Их количество резко уменьшилось, об этом ему, как тлатоани поспешили доложить обеспокоенные жрецы Уицилопочтли и Тлалока — богов необходимо было питать, чтобы жизнь не прекратилась, и гнев их не обрушился на головы ацтеков в виде засухи, заморозков, голода или еще каких-нибудь катаклизмов. А все это из-за многочисленных договоров о мире и дружбе между покоренными городами! Военные походы вносили свою лепту, но это был маленький ручеек, который не мог питать столь большую реку…

На помощь пришел Тлакаелель, он предложил еженедельные смертельные бои между городами-государствами, даже название придумал — Цветочные войны — такое многозначное, поэтичное… Цветы и кровь. Одно слово, но два значения, да еще какие важные! Цветы — прекрасное творение природы, дар богов, ласкающий глаз совершенством линий, будоражащий чувственность разнообразием ароматов. Кровь — бесценная влага, дающая жизнь всему на земле, поддерживающая равновесие хрупкого мира человека, а нектар цветов — пища богов… Он повторял это название и наслаждался красотой звучания, удивительно точно переданной многозначностью подобранных слов, их философским смыслом, яркостью. Ицкоатль думал.

Были еще предложения — передвинуть границу Анауака дальше на юг, затем потеснить сапотеков, вторгнуться в земли майя… И тут сестра устроила скандал! Теперь ему нужно идти, отрываясь от столь важного вопроса, и решать внутрисемейные проблемы.

«Ох, Шочи, вопросы государства куда важнее тебя!»

— Наш тлатоани принял решение? — спросил Тлакаелель, сочувствуя царственному дяде, злясь, что столь важное решение может быть отложено по вине скандальной женщины.

— Думаю, пока столь удобное предложение может подождать. Нашим воинам нужно проявить расторопность и захватывать в плен, а не убивать противников на месте, они должны думать не только о своей славе, а, прежде всего, о наших богах! Если каждый воин Анауака приведет десять пленников, удержав свою палицу, и подарит их Уицилопочтли или Тлалоку, то наши теокалли еще долго не будут испытывать недостаток в живой крови — пищи наших богов! К тому же, подумай, Тлакаелель, о сапотеках и майя, мне кажется, мы не достаточно еще продвинулись в этом направлении. И… прервемся, я вынужден уделить сейчас внимание своей семье!

Тлакаелель скрыл разочарование за вежливой улыбкой и удалился. Ицкоатль же, взяв первую попавшуюся плетку, направился к женским покоям, твердо решив наказать скандалистку.

В покоях сестры было уже тихо и пусто. Шочи в одиночестве сидела у выхода в сад и наблюдала за полетом пестрых бабочек в своем саду. Ицкоатль пересек комнату, легко постукивая по ноге плеткой. Его интересовало, как отреагирует сестра на знакомый звук. Но Шочи даже не пошевелилась. Странное поведение девушки, граничащее с неуважением к его царственной персоне, рассердило тлатоани, и он, подойдя к ней ближе, слегка хлестнул ее по плечу. Привлечь внимание не удалось. Пришлось обойти Шочи, и стать перед нею, лишив ее возможности любоваться бабочками.

— Буря утихла? — Ицкоатль с интересом рассматривал осунувшееся лицо сестры. Шочи страдала и не пыталась этого скрыть, на ее лице не было косметики. Ицкоатль приготовился к бурной встрече — плетку он держал наготове. Но девушка равнодушно посмотрела на брата и устремила взгляд за его спину. Для нее полет бабочек был важнее их разговора и самого присутствия тлатоани.

— Ты опять избила рабыню? — Шочи упрямо молчала, Ицкоатль раздраженно стучал плеткой по ноге. Мелькнула мысль, что бить свою ногу глупо, не для этого он прихватил с собой плетку.

— Ты устроила скандал, для чего? Хочешь снова быть наказанной?

— А на большее ты не способен? — равнодушно спросила Шочи, кинув презрительный взгляд сначала на брата, затем на плетку.

— Любой проступок должен быть наказан!

— Даже любовь? — по щеке девушки очень естественно скатилась прозрачная слезинка, а в голосе прозвучала неподдельная горечь.

— Любовь?! Ты хочешь сказать, что избила рабыню из большой любви к ней? — изумился, а потом расхохотался Ицкоатль.

— Нет, рабыня просто попала под руку! Как ты не понимаешь?! Хотя, что я тебе объясняю?

— Если ты постараешься, то пойму. Только не пытайся лгать, Шочи!

— Лгать? Не пытаюсь. Ты обещал сделать меня своей женой. Прошло уже достаточно времени, но ты молчишь. Перед этим ты хотел выдать меня замуж за правителя какого-то города, но передумал. Еще раньше ты закрывал глаза на нас с Амантланом, не предлагая ему меня в жены и не запрещая нам встречаться. Так кто из нас двоих лжец? Кто обманывает меня и не выполняет обещание? Кто всячески унижает меня, а ведь я старшая из сестер, и скоро никакие подарки не заставят меня взять в жены даже простого воина. Так кто лжет самому себе уже столько времени? — голос Шочи на удивление Ицкоатля не срывался, был ровным и спокойным, временами казалось, что ей даже безразлично то, что она говорит. Да и вообще от сестры веяло непривычной холодностью.

«Нашла новую уловку! Такой она еще никогда не была! Но грусть и сдержанность ей не идут… Она теперь, как потухший очаг! Страстная Шочи более интересна и желанна» — решил Ицкоатль, сказанное сестрой вынуждало задуматься, но это была не та проблема, на которую Ицкоатлю хотелось в настоящий момент тратить время. К тому же он по-прежнему думал, что это новая игра сестры направленная только, чтобы привлечь его внимание.

— Хорошо. Что ты хочешь? — он решил изменить тактику, ведь ему нужно выяснить причину бунта сестры.

— Я?.. Когда-то я хотела стать женой Амантлана, но ты не позволял мне даже надеяться на счастье, в итоге Амантлан женился на чужеземке… Потом я была согласна стать женой кого угодно, только бы иметь семью и перестать быть посмешищем в Теночтитлане! — голос Шочи постепенно переставал быть тихим, в нем начали слышаться знакомые ноты гнева, — Последние два месяца я ждала, когда же наконец мой царственный брат объявит о моей свадьбе и… Наш тлатоани просто забыл о моем существовании, но пришел наказать меня за какую-то рабыню! А теперь спрашивает, что я хочу… Ицкоатль, я хочу семью, с тобой или нет, мне уже все равно!

— Я подумаю, — Ицкоатлю стало скучно, он равнодушно вздохнул, зевнул и, забывшись, похлопал по своей ноге плеткой.