Елена Первушина - Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

О характере принципиальных их персон описать, что были люди злые, скупые, ябедники, умом самых низких и не знающие нимало во обхождении дворовом, ниже политики б оный знали».

Он рассказывает, что сначала в невесты Петру прочили княжну Трубецкую, находившуюся в родстве с Борисом Алексеевичем Голицыным, но Нарышкины выступали против такого родства. Тогда Тихон Стрешнев, боярин, «дядька» Петра, нашел Прасковью, дочь Иллариона Авраамовича Лопухина.

Илларион Лопухин был полковником и стрелецким головой, при царе Федоре Алексеевиче — государев стольник и окольничий и лишь перед свадьбой дочери возведен в бояре, а его дочери присвоили более звучное и благородное имя «Евдокия». Не избежал «переименования» и ее отец, отныне он звался Федором Лопухиным.

Г. Петер. Борис Иванович Куракин

«А именовалась царица Евдокия Федоровна и принцесса лицом изрядная, токмо умом посредственная, и нравом несходная со своим супругом, отчего все свое счастие потеряла, и весь свой род сгубила, — рассказывает князь Куракин. — Правда, сначала любовь между ими, царем Петром и супругою его, была изрядная, но продолжилася токмо разве год. Но потом пресеклась, к тому ж царица Наталья Кирилловна невестку свою возненавидела и желала больше видеть с мужем ее в несогласии, нежели в любви. И так дошло до конца такого, что от сего супружества последовали в государстве Российском великие дела, которые были уже явны на весь свет, как впредь в гистории увидишь».

Вероятно, Евдокию радовало замужество, даже если она и не испытывала никаких теплых чувств к своему супругу. Она предвкушала жизнь в почете и в достатке, всеобщее уважение. Она подарила Петру то, что ему было сейчас нужнее всего в политической игре, — ребенка мужского пола, а с ним статус мужа и отца, то есть полноправного правителя. И ожидала, что ей воздастся за труды.

Евдокия Федоровна Лопухина

Царевич Алексей Петрович родился 26 июня (7 июля) 1718 года. Через год родился его брат Александр, а еще через два года — Павел, но оба младших сына умерли во младенчестве.

Однако юный царь быстро охладел к жене и стал поговаривать о разводе, что для Евдокии означало монастырь. Она неожиданно «проявила характер» и наотрез отказала всем «парламентерам», которых Петр посылал к ней.

Наконец в 1698 году нашелся благовидный предлог. Поскольку еще перед отъездом Петра за границу, Лопухиных удалили из Москвы в связи с подозрениями в участии в заговоре А. П. Соковнина, И. Е. Циклера и Ф. М. Пушкина, то теперь Евдокию было очень удобно обвинить, как и Софью, в разжигании Стрелецкого бунта.

Ее отца сослали на воеводство в Тотьму, а Евдокию ждал монастырь.

Вернувшийся Петр много часов убеждал ее, надо думать, не одними только ласковыми уговорами, а потом приказал насильно отправить в Суздаль, в Покровский женский монастырь, где ее постригли под именем инокини Елены. Царица носила монашеское платье от силы неделю, а потом появлялась на богослужениях только в мирском и истинно царском облачении. Она писала родным в Москву: «Здесь ведь ничего нет: все гнилое. Хоть я вам и прискушна, да что же делать. Покамест жива, пожалуйста, поите, да кормите, да одевайте, нищую».

Покровский монастырь в Суздале

Вскоре в монастыре появился майор Степан Глебов, знавший Евдокию, с детства, когда она еще была Прасковьей. Глебов приехал в Суздаль для проведения рекрутского набора, но он часто встречается с царицей, а когда приходит ему время уезжать, то царица ему пишет: «Свет мой, батюшка мой, душа моя, радость моя! Знать уж злопроклятый час приходит, что мне с тобою расставаться! Лучше бы мне душа моя с телом разсталась! Ох, свет мой! Как мне на свете быть без тебя, как живой быть? Уже мое проклятое сердце да много послышало нечто тошно, давно мне все плакало. Ах мне с тобою, знать, будет роставаться. Уж мне нет тебя милее, ей-Богу! Ох, любезный друг мой! За что ты мне таков мил? Уже мне ни жизнь моя на свете! За что ты на меня, душа моя, был гневен? Что ты ко мне не писал? Носи, сердце мое, мой перстень, меня любя; а я такой же себе сделала; то-то у тебя я его брала».

Воспитание маленького царевича Петр поручил своей любимой сестре Наталье и увез всю свою семью в новую столицу — Петербург. Когда царевич вырос, Петр женил его на принцессе Шарлотте Кристине Софии Брауншвейг-Вольфенбюттельской.

Отношения между сыном и отцом не ладятся и вовсе не потому, что царевич был ярым ретроградом. Получив воспитание в Петербурге у царевны Натальи и Меншикова, он вырос волне европейски образованным. Он изучал геометрию и основы фортификации, говорил по-французски, брал уроки танцев, ездил для завершения образования в Дрезден. Но, вероятно, темперамент Алексея был ближе к меланхолическому, что выводило из себя холерика-Петра. Да и отпрыску Лопухиных он не мог доверять. Тем более, что новая жена, Марта Скавронская, уже родила ему другого сына — маленького Петра, которого родители ласково называли «Шишечкой».

В 1714 году у Шарлотты родилась дочь Наталия, а в 1715 году — сын, будущий российский император Петр II, через несколько дней после рождения которого Шарлотта умерла. В день смерти кронпринцессы Петр, до которого дошли рассказы о пьянстве Алексея и его связи с бывшей крепостной Евфросиньей, письменно потребовал от царевича, чтобы он или исправился, или ушел в монахи.

Алексей, опасаясь гнева царя, бежал за границу. Этот поступок еще сильнее убедил Петра, что сын замышляет недоброе. Алексея хитростью заставили вернуться в Россию и отдали под суд. Одновременно начался так называемый «Суздальский розыск» об участии Евдокии в «заговоре» сына.

В Петропавловскую крепость попала даже Мария Алексеевна Романова, единокровная сестра Петра, которая еще в Москве сдружилась с Евдокией и не скрывала симпатии к ней и после опалы царицы. Стало известно, что еще во время бегства царевича за границу, по пути из Риги в Либаву, Алексей встретил Марию, возвращавшуюся из Карлсбада после лечения. Мария просила его написать письмо матери и, видя колебания царевича, сказала: «Хоть бы тебе и пострадать, ведь за мать, никого иного». Впрочем, следствие по ее делу было коротким. Скоро ей вынесли приговор — царевну посадили в Шлиссельбургскую крепость.

Шлиссельбургская крепость. Современное фото