Елена Первушина - Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

Анна Леопольдовна с Иоанном Антоновичем. 1740 г.

Мориц Карл Линар вернулся в Петербург и служил саксонским посланником при Дворе императрицы Елизаветы Петровны, ему посвящены несколько строк в дневнике великой княгини Екатерины Алексеевны — будущей императрицы Екатерины II: «Это был человек, соединивший в себе, как говорят, большие знания с такими же способностями. По внешности это был в полном смысле фат. Он был большого роста, хорошо сложен, рыжевато-белокурый, с цветом лица нежным, как у женщины. Говорят, что он так ухаживал за своей кожей, что каждый день перед сном покрывал лицо и руки помадой и спал в перчатках и маске.

Он хвастался, что имел восемнадцать детей и что все их кормилицы могли заниматься этим делом по его милости. Этот, такой белый, граф Линар имел белый дамский орден и носил платья самых светлых цветов, как, например, небесно-голубого, абрикосового, лилового, телесного».

Судьба Анны Леопольдовны и ее семьи стала источником непрерывных укоров совести для новой императрицы. Елизавета хорошо понимала, что поступила с кузиной и ее детьми не по-христиански и страшилась загробной кары. Одновременно она понимала, что, пока жив Иоанн Антонович, всегда возможен новый переворот, который сбросит ее с трона. Поэтому она жила в постоянном страхе за свою жизнь и за свою душу, то ездила с Двором в паломничества по монастырям, то веселилась до упаду, стараясь забыться, то гневалась по любому пустяку, наводя страх на придворных.

К Елизавете намертво приклеилось четверостишие Алексея Толстого, написанное почти через сто пятьдесят лет после ее смерти:

Вроде бы все правильно. Елизавета прославилась, прежде всего, роскошью своего Двора и пышными праздниками и оставила после смерти пустую казну и недостроенный Зимний дворец, на этот раз — тот самый, который нам хорошо знаком и где от ее царствования почти не осталось следов. Но современники часто вспоминают о том, что она гневалась и хандрила, как старая брюзгливая барыня, а вовсе не как всемогущая правительница. Давайте попробуем определить, чего больше было в ее жизни: горя или радостей.

Мы уже знаем, что у Елизаветы и ее сестры Анны было счастливое детство. Родители обожали их, дали им самое лучшее образование, «на европейский лад», которое только могли предоставить. Царевны блистали на петровских ассамблеях в платьях, вышитых золотом и серебром, в головных уборах, сиявших бриллиантами, и собирались выйти замуж за принцев из Европы. Нам уже известно, что Анну Петр сосватал за герцога Голштинского.

Л. Каравак. «Царевны Анна Петровна и Елизавета Петровна». 1717 г.

Елизавету, свою любимицу, Петр мечтал увидеть на французском троне. Вот что пишет по этому поводу Костомаров: «Царю Петру пришла мысль и засела в голове на многие годы — отдать дочь Елисавету за французского короля. Мысль эта зародилась у него в 1717 году, когда он посещал Францию и видел малолетнего Людовика XV-гo. Он тогда уже сообщал близким к себе людям предположение, как было бы кстати отдать за французского короля свою среднюю дочь. Первый раз русский царь, через посредство князя Куракина, заявил об этом французскому посланнику в Гааге, Шатоневу; но тогдашний регент Королевства французского, руководимый своим первым министром Дюбоа, искал союза с Англиею и опасался родственным союзом с Россиею причинить неудовольствие английскому королю. В последующие затем годы, когда шведский министр Герц хотел устроить примирение двух ожесточенных врагов — Петра I-го и Карла XII-го — с планами, клонившимися к ущербу Англии и Австрии, регент Франции еще более сблизился с английским королем и уклонился от союза с Россиею. После Ништадтского мира, заключенного Россиею со Швециею в 1721 году, Петр снова занялся мыслью отдать Елисавету за французского короля, но тут узнал, что Людовика XV-гo собрались сочетать браком с испанскою принцессою».

С. Хлебовский. «Петровские ассамблеи»

Но Петру трудно дается решение отказаться от «французского проекта». Он пытался сосватать Елизавету за герцога Шартрского, сына герцога Орлеанского, но, к несчастью, этот жених вскоре умер. Тогда Петр наметил новую кандидатуру: герцога бурбонского Кондэ, который по смерти регента, герцога Орлеанского, стал первым министром во Франции. Но Петр умер в январе 1725 года, когда Елизавете исполнилось 16 лет.

Во время короткого царствования матери, Елизавета находилась рядом с ней и подписывала за нее указы, так как Екатерина I до конца жизни оставалась неграмотной. Возможно, именно тогда она почувствовала «вкус власти», по крайней мере, власти номинальной, и начала разбираться в том, как все устроено при Дворе. В самом деле, глядя только на одного Меншикова, можно было научиться многому. И тому, что «кто смел, тот и съел», и тому, как опасно излишнее самомнение. При Екатерине для Елизаветы нашелся новый жених — принц Карл Август, носивший титул епископа Любского, двоюродный брат герцога Голштинского, мужа ее сестры. Именно его Екатерина (а точнее, Меншиков) прочили в мужья Елизавете. Она была не против — юноша ей понравился, но увы, он скоропостижно скончался в Петербурге, и Елизавета осталась с разбитым сердцем и непонятным будущим.

Александр Данилович Меншиков

Тут-то и возник проект обвенчать ее с племянником. Костомаров пишет: «Между тем Остерман составил смелый и, можно сказать, дикий план иначе устроить судьбу Петровой дочери. Он заявил членам Верховного тайного совета мысль сочетать принцессу Елисавету с племянником ее, Петром Алексеевичем. Но, сознавая, что такая мысль противна православной церкви, Остерман прибегнул к такому извороту: „Супружеское сие обязательство, предпринимаемое между близко сродными персонами, может касаться только до одних подданных, живущих под правительством, но не до высоких государей и самовластной державы, которая не обязана исполнять во всей строгости свои и предков своих законы, но оные по своему изволению и воле отменять свободную власть и силу имеют, особенно когда от того зависит благополучие столь многих миллионов людей“. Государыня приказала узнать мнение Святейшего Синода: может ли племянник вступить в брак с теткою? Синод отвечал, что это не может быть дозволено ни божескими, ни человеческими законами. Для успокоения совести думали было отнестись с таким вопросом ко вселенским патриархам, но тут Екатерина умерла». Мы уже знаем, что, умирая, Екатерина I передавала трон 12-летнему Петру Алексеевичу. Однако она оставила «Тестамент», то есть завещание, и в нем, в пункте восьмом, значилось: «Ежели великий князь без наследников преставитьца, то имеет по нем (право наследования) цесаревна Анна со своими десцендентами (потомками), по ней цесаревна Елизавета и ея десценденты…». Как допустил это Меншиков? Вероятно, он и в мыслях не имел, что юный и здоровый Петр II умрет, не оставив наследника. Правда, и Елизавета была не чужая семейству Меншиковых: в детстве она много времени пировала в их дворце на набережной Невы под присмотром жены Александра Даниловича Дарьи и дружила с тремя его детьми. А впрочем, завещание Екатерины так и не опубликовали при ее жизни, а потому оно не имело юридической силы. Итак, Меншиков перевез Петра в построенный для него дворец на набережной Васильевского острова, обручил со своей дочерью Марией и решил, что упрочил свое будущее.