Елена Первушина - Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

Но другие историки считают, что Анна внимательно относилась к государственным делам и искала сторонников, только их при Дворе оказалось мало, она и Антон Ульрих так и остались иностранцами и не успели «пустить корни» в России.

В середине ноября Линар пишет Анне Леопольдовне из Дрездена, предостерегая ее от заговора в пользу Елизаветы Петровны и советуя срочно арестовать Лестока как главного заговорщика, а гвардию, которая находится под большим обаянием дочери Петра I, срочно отправить в Финляндию, чтобы принять участие в войне со Швецией. Вероятно, Анне Леопольдовна и сама понимала, что Елизавета представляет опасность и для нее, и для ее сына и что с этим необходимо что-то сделать.

После смерти матери Елизавета жила в Москве, вдали от Двора. Но позже Анна Иоанновна вызвала ее к себе: то ли из родственных чувств, то ли для того, чтобы возможная претендентка на престол находилась перед глазами.

«Принцесса Елизавета, которая, как Вы знаете, является дочерью Петра I, очень красива, — писала Джейн Рондо. — Кожа у нее очень белая, светло-каштановые волосы, большие живые голубые глаза, прекрасные зубы и хорошенький рот. Она склонна к полноте, но очень изящна и танцует лучше всех, кого мне доводилось видеть. Она говорит по-немецки, по-французски и по-итальянски, чрезвычайно весела, беседует со всеми, как и следует благовоспитанному человеку, — в кружке, но не любит церемонности двора».

В другом своем письма она рассказывает: «Вы узнаете, что я часто бываю у принцессы Елизаветы и что она удостоила меня своим посещением, и восклицаете: „Умна ли она? Есть ли в ней величие души? Как она мирится с тем, что на троне — другая?“. Вы полагаете, на все эти вопросы ответить легко. Но я не обладаю Вашей проницательностью. Она оказывает мне честь, часто принимая меня, а иногда посылает за мной. Сказать по правде, я почитаю ее и в душе восхищаюсь ею и, таким образом, посещаю ее из удовольствия, а не по обязанности. Приветливость и кротость ее манер невольно внушают любовь и уважение. На людях она непринужденно весела и несколько легкомысленна, поэтому кажется, что она вся такова. В частной беседе я слышала от нее столь разумные и основательные суждения, что убеждена: иное ее поведение — притворство. Она кажется естественной; я говорю „кажется“, ибо кому ведомо чужое сердце? Короче, она — милое создание, и хотя я нахожу, что трон занят очень достойной персоной, все же не могу не желать, чтобы принцесса стала, по крайней мере, преемницей».

В самом деле, «дщери Петровой» симпатизировала не только жена английского посла, но и многие русские.

23 ноября 1741 года Анна Леопольдовна издала манифест о выступлении гвардии в Финляндию. Что касается Елизаветы, то Анна решила положиться на родственные связи. В конце концов, дочь Петрова приходилась ей теткой, но принадлежала к младшей ветви Романовых, да еще и была сомнительного происхождения. Вероятно, Анна полагала, что стоит напомнить Елизавете о том, какое место она занимает при Дворе, и инцидент будет исчерпан. Она вызвала Елизавету к себе и прямо спросила ее, правда ли, что та что-то злоумышляет против нее и ее сына.

Елизавета в ужасе — ведь она уже давно вступила в заговор со своим лейб-медиком И. Г. Лестоком, А. Г. Разумовским, а также братьями Александром и Петром Шуваловыми и М. И. Воронцовым, с целью отнять престол у Анны Леопольдовны. Заговорщики «птицы невысокого полета», но им удается выйти «на контакт» с французским посланником маркизом де Шетарди, которого не устраивает проавстрийская политика Остермана. Маркиз Шетарди снабжает их деньгами, и Елизавета начинает щедро раздавать их офицерам Преображенского полка. Она часто бывает в казармах, участвует в крестинах детей офицеров и убеждается, что они будут ей верны.

Цесаревна Елизавета и преображенцы в спальне Анны Леопольдовны. Гравюра сер. XVIII в.

В ночь с 24 на 25 ноября 1741 года Елизавета с тремя сотнями преображенцев явилась во дворец и захватила правительницу с семейством. Службу во дворце в ту ночь нес лейб-гвардии Семеновский полк, однако он не встал на защиту своего шефа и всего августейшего семейства. Да и стража во дворце была гораздо малочисленнее, чем триста гвардейцев Елизаветы, вслед за тем арестовали Миниха, Остермана, вице-канцлера графа Головкина. Утром 25 ноября все было кончено и издан манифест о восшествии на престол «императрицы Елисаветы».

Е. Е. Лансере. Преображенцы провозглашают императрицей Елизавету Петровну

Бывшую правительницу с семьей выслали сначала в Ригу, затем в крепость Дюнамюнде, где у Анны родилась дочь Елизавета. В январе 1744 года их всех перевезли в город Раненбург (Рязанской губернии), оттуда в Архангельск и наконец в Холмогоры, где поселили в бывшем архиерейском доме, обнесенном высоким тыном, под бдительным надзором сторожей, совершенно разобщившим ее с внешним миром. Маленького сына, Иоанна Антоновича, который мог претендовать на престол, у семьи отобрали и содержали отдельно.

В тюрьме у Анны Леопольдовны родились еще два сына — Петр (19 марта 1745 года) и Алексей (27 февраля 1746 года). Родив последнего, Анна заболела родильной горячкой и умерла. Ей исполнилось всего 28 лет. Рождение принцев Петра и Алексея скрыли, объявили, что Анна скончалась от лихорадки.

Похороны ее были публичными и торжественными, на них допустили всех желающих проститься, но Анну Леопольдовну похоронили не в Петропавловском соборе, а на кладбище Александро-Невской лавры, рядом с могилой ее матери, Екатерины Ивановны.

Позже подросшего Иоанна перевезли в Шлиссельбург, где он находился в полной изоляции, ему не разрешалось никого видеть, даже крепостных служителей. Там он содержался до 1764 года, когда подпоручик В. Я. Мирович попытался освободить Иоанна. Однако стражникам выдали секретную инструкцию — умертвить арестанта, если его будут пытаться освободить (даже предъявив указ императрицы об этом), поэтому в ответ на требование Мировича о капитуляции они закололи Иоанна и только потом сдались.

Остальное «брауншвейгское семейство» оставалось в Холмогорах. Нередко они нуждались в самом необходимом. Воспитанные вместе с простолюдинами, дети Антона Ульриха не знали другого языка, кроме русского. Позже, после восшествия на престол Екатерины II, Антону Ульриху предложили удалиться из России, оставив детей в Холмогорах; но он не бросил их и умер в России в 1774 году. В начале 1780 года Екатерина II решила отправить детей Антона Ульриха к их тетке — королеве Датской Юлиане Марии. Они отбыли на фрегате «Полярная звезда», получив серебряную посуду, украшения и подарки, кроме того, им назначили денежное содержание из русской казны (по 8000 рублей в год на каждого).