Елена Первушина - Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

Анна Петровна Лопухина

Она отмечает, что Анна Петровна любила танцевать, особенно новомодный танец, пришедший из Европы — вальс, но пышные придворные платья, сохранившие покрой XVIII века, мешали ей вальсировать, и она упросила Павла отказаться от них. Желание дамы сердца — закон, и молодые придворные дамы, в том числе великие княжны, с восторгом встретили эти перемены в придворных туалетах, но они огорчили императрицу, которая чем дальше, тем больше любила церемонии.

Но сама Голицына была далеко не в восторге от нового, несомненно, очень романтического увлечения императора. «Павел придавал выражению своей склонности рыцарский характер, что могло отчасти облагородить ее, если бы к ней не примешивались разные причуды, — пишет она. — Государь только что стал во главе Мальтийского ордена. Раздав орденские знаки членам своего семейства, он сохранил за собой достоинство гроссмейстера, учредил в ордене новые должности и командорства и, сообразно с этим, увеличил число официальных торжеств при Дворе. Анна Лопухина получила Мальтийский крест. Она была единственная женщина, которой даровано было это отличие, за исключением членов императорского семейства и графини Скавронской, вышедшей замуж за графа Литту, бывшего посланником гроссмейстера при русском Дворе в продолжение нескольких лет и являвшегося главным виновником перехода Мальтийского ордена под покровительство императора.

Имя Анны, которому приписывали мистический смысл божественной благодати, стало девизом государя. Он поставил его на знаменах своего первого гвардейского полка. Красный цвет, любимый Лопухиной, стал любимым цветом императора Павла, а значит, и Двор стал отдавать ему предпочтение. И офицеры, и все придворные, за исключением прислуги, носили этот цвет. Император подарил Лопухиной прекрасный дом на Дворцовой набережной. Он ежедневно ездил к ней в карете, запряженной парой лошадей, с Мальтийским гербом, в сопровождении лакея в красной ливрее. Государь полагал, что в этом экипаже он едет инкогнито, но на самом деле его, конечно, узнавали, точно так же, как и тогда, когда он ехал в обычной своей карете. Можно представить себе, какое впечатление производила на петербургскую публику вся эта комедия! Народ был поражен, что его государь более высоко ценит честь быть гроссмейстером Мальтийского ордена, чем русским самодержцем. Этот орден, присоединенный к государственным регалиям, возбуждал общие насмешки, как и почти театральные сцены выполнения всех обрядов ордена. Нравственный беспорядок водворился при Дворе взамен той строгости нравов, которую до сих пор сам император старался повсюду установить. Государь подавал теперь пример забвения своих обязанностей, поощряя к этому и своих сыновей. Несмотря на эту распущенность, строгость ко всему, относившемуся к службе, была доведена до крайней степени, и нетрудно было предвидеть могущие произойти от того последствия».

Когда же Лопухина призналась Павлу в том, что она любит другого, он повел себя так, как и подобает рыцарю. Варвара Головина рассказывает: «В Петергофе произошло между тем довольно примечательное событие. Император был однажды у Лопухиной и получил при ней известие из армии о новой победе. В донесении Суворов прибавлял, что в скором времени отправит в Петербург полковника князя Гагарина с неприятельскими знаменами и с подробностями об этой победе. Известие произвело на Лопухину сильное впечатление, которое она напрасно пыталась скрыть от императора. Не будучи в состоянии устоять против его просьб и, наконец, против его повеления, она бросилась перед ним на колени и призналась, что знала князя Гагарина в Москве, что он был влюблен в нее и что из всех ухаживателей он один заинтересовал ее. Она прибавила, что не могла оставаться равнодушной к известию о предстоящем свидании с ним и полагается на великодушие императора. Государь с большим волнением выслушал ее признание и, повинуясь внезапному порыву, принял решение устроить замужество Лопухиной с князем Гагариным, который приехал спустя несколько дней. Он был прекрасно принят императором, определен в 1-й гвардейский полк, и в скором времени объявлена была предстоящая свадьба его и назначение генерал-адъютантом его величества».

Павел Гаврилович Гагарин

А впрочем, княгиня Гагарина не удалилась от Двора, по выходе замуж она назначается статс-дамой и занимает апартаменты в Михайловском замке вплоть до убийства Павла.

Ф. Я. Алексеев. Михайловский замок

Современники называли имена еще нескольких женщин, удостоившихся внимания императора. Это Софья Ушакова, Мария Шкурина, Глафира Алымова, Ольга Жеребцова, Луиза Шеваль. Но часть этих связей — откровенный вымысел, а часть предположительна и недоказуема.

Михаил Иванович Пыляев, автор книги «Старый Петербург» — одного из первых изданий, посвященных истории города и городским преданиям, рассказывает одну из петербургских легенд: «Однажды солдату, стоявшему в карауле при Летнем дворце, явился в сиянии юноша и сказал оторопевшему часовому, что он, архангел Михаил, приказывает ему идти к императору и сказать, чтобы на месте этого старого Летнего дворца был построен храм во имя архистратига Михаила. Солдат донес о бывшем ему видении по начальству, и, когда об этом доложили императору, он ответил: „Мне уже известно желание архангела Михаила; воля его будет исполнена“. Вслед за этим он распорядился о постройке нового дворца, при котором должна быть построена и церковь во имя архистратига Михаила, и самый дворец было приказано называть Михайловским замком».

И действительно, в 1796 году, спустя всего три недели после смерти Екатерины, император распорядился сломать обветшавший деревянный Летний дворец и на его месте начать строительство нового, а в честь архангела Михаила Павел назвал своего младшего сына.

6 ноября 1800 года, в день Святого Архангела Михаила, замок торжественно освятили, но работы по его внутреннему убранству продолжались до самой смерти Павла.

А жить ему оставалось совсем недолго. Недовольные строгостью нового императора граф Никита Панин — бывший воспитатель Павла, Платон Зубов — бывший фаворит императрицы, его брат Николай, Петр Талызин — командир Преображенского полка, петербургский военный губернатор граф Петр Алексеевич Пален, граф Волконский, генерал Уваров и генерал Беннигсен организовали заговор, последний оставил подробные воспоминания о ночи на 12 марта 1801 года — последней ночи Павла.