Вильгельм Йозеф Блос - История французской революции. От первых дней до Директории [litres]

Людовик с тайным удовольствием утвердил этот декрет. Он желал войны в надежде, что она приведет к поражению Франции и к вступлению заграничной коалиции в Париж. Король, присягнувший конституции, надеялся, что при таком обороте дел его неограниченная власть будет восстановлена. Незадолго до того Малле де Пан был послан в Вену и Берлин с тайным поручением от Людовика склонить эти дворы к войне с Францией.

Таким образом, двор вторично составлял заговор против нового порядка вещей во Франции. Эмигранты, иностранные державы, священники, уклонявшиеся от присяги, и дворянство поддерживали его. Все они не оценивали того сопротивления, какое сумеет оказать французский парод, одушевленный идеей свободы.

Нарбонн был честный человек и не участвовал в предательстве своей партии. Он работал над тем, чтобы укрепить французские границы на случай нападения. Он собрал четыре армии. На юге стоял маркиз де Монтескю; он был роялистом, и назначение его заключалось в том, чтобы защитить Францию от возможного вторжения со стороны Италии. В Лотарингии командовал Лафайет, которому после неудачной роли командира парижской национальной гвардии и здесь суждено было сыграть столь же неудачную роль. В Эльзасе командовал Люкнер; это был немец, стяжавший себе хорошую репутацию на прусской службе во время семилетней войны, не отличавшийся полным непониманием политики. На северо-западе командовал Рошамбо, роялист, участвовавший в американской войне. Нарбонн делал все возможное, чтоб увеличить боевую готовность этих армий, но Делессар и Моллевилль ставили ему всевозможные затруднения. Людовик даже уволил Нарбонна и отставку, но, когда он увидел, как неумен был этот шаг, вызвавший новое возбуждение в народе, он уволил и Бертрана де Моллевилля.

Но это уже не помогло, потому что тут вмешалось национальное собрании и отдало под суд министров Бертрана де Моллевилля и Делессара. Этот случай дал двору почувствовать, что такое красноречие Верньо). Вот что сказал тогда, между прочим, этот оратор, сумевший воспламенить сердца своих слушателей: «С трибуны, на которой я теперь говорю, виден дворец, в котором преступные советники вводят в заблуждение и обманывают конституционного короля. Отсюда видны окна замка, в котором разрабатывается контрреволюция, где придумывают сродства, при помощи которых нас можно было бы снова поработить. В прежние времена часто исходил из этого замка террор во имя деспотизма. Пусть же сегодня террор во имя закона возвратится в этот замок и потрясет сердца его обитателей. Пусть узнают все обитатели его, что наша конституция дарует неприкосновенность одному лишь королю!»

С большим трудом Бертрану де Моллевиллю удалось оправдаться. Делессар же вскоре после этого был предан орлеанскому государственному суду по обвинению в небрежном и недостойном исполнении служебных обязанностей.

Король после этого увидел, что для того, чтобы ужиться с собранием, у него нет другого выхода, как составить министерство из жирондистов. Двор не был против этого, так как в ограниченности своей он полагал, что административный талант представляет собой исключительно дворянскую привилегию, и был убежден, что буржуазное министерство может только осрамиться.

Главой нового правительства был генерал Дюмурье. Он не принадлежал ни к Жиронде, ни к какой-либо другой партии, но отличался блестящим умом, энергией и пониманием людей. Прошлое его было богато приключениями. В качестве дипломата он превысил свои полномочия и за это долгое время просидел в Бастилии; как солдат, он сражался в рядах поляков против России. Он был солдатом и государственным деятелем в одно и то же время; как метеор, сверкнула эта блестящая личность, покрыв себя грязным позором измены отечеству. Он льстил всем партиям; они все считали его своим, а он их обманывал. Дюмурье получил портфель министра иностранных дел, а Ролан де ла Платиер, муж г-жи Ролан, честный, строгий, несколько ограниченный и очень педантичный человек, поставлен был во главе министерства внутренних дел. Вместе с ним у кормила власти стала душа Жиронды г-жа Ролан; Марат поэтому называл самого Ролана драгуном своей жены. Министерство финансов перешло к женевцу Клавьеру, военное – к Сервану, двум жирондистам, министерство юстиции получил Дюрантон, а морское – Лакост.

Это правительство получило название министерства санкюлотов. Этим названием аристократы хотели осмеять как народный его характер, так и влияние г-жи Ролан, под которым оно находилось. Тут произошло нечто неслыханное, именно министры явились к королю не в парадной одежде, а в обыкновенном гражданском платье, без парика и без пряжек на обуви. « Ах, у вас нет пряжек на обуви», – заметил обер-церемониймейстер, указывая на Ролана, и Дюмурье, смеясь, ответил на это: « Ах, сударь, все потеряно ».

Между тем Пруссия и Австрия 27 февраля 1792 года заключили между собою формальный договор, по которому Австрия должна была выставить 180 000 человек войска, а Пруссия 60 000 с целью возвращения французскому королю его абсолютной власти. Вопрос о будущем государственном строе Франции предполагалось решить на конгрессе. Когда это стало известно, фельяны и жирондисты стали настаивать на объявлении войны. Двор показывал, что он рад войне, да оно так и было, так как он ожидал от нее восстановления абсолютной королевской власти. Робеспьер, которому и здесь нельзя отказать в политической дальновидности, боялся измены Лафайета в случае войны и изо всех сил боролся в якобинском клубе против нее. Жирондисты дали себя увлечь национальным воодушевлением. Король делал вид, что его заставляют согласиться на войну, и в глубине души страстно желал ее. 20 апреля 1792 года Людовик XVI явился в национальное собрание и предложил объявить войну Австрии; предложение это было с бурным одобрением принято собранием. Объявление войны было принято почти единогласно, и этим начался ряд военных кампаний, опустошавших Европу почти целую четверть века.

Ни Австрия, ни Пруссия не были готовы к войне, но они не считали это важным. Было известно, что никто из командовавших французских генералов не отличался особой предприимчивостью и что общее состояние французского войска было не блестящим. В Вене и Берлине верили хвастливым эмигрантам. Говорили только о «большой военной прогулке в Париж», а генерал и известный духовидец фон Бишофсвердер в Магдебурге полагал, что «армия адвокатов скоро будет рассеяна». Одна важная дама в Майнце просила у эмигрантов подарить ей палец Петиона.

В Бельгии стоял принц Саксен-Тешенский с австрийским отрядом; Дюмурье, главное внимание которого было направлено на Бельгию, решил начать здесь военные действия. Лафайет получил приказание выступить в Бельгию; авангард его должны были поставить два армейских корпуса Рошамбо под начальством Диллона и Бирона; Лафайет двинулся к границе, чтобы ударить на Намура; Диллон и Бирон двинулись на Турне и Монс.