Вильгельм Йозеф Блос - История французской революции. От первых дней до Директории [litres]

После падения гебертистов и дантонистов Робеспьер оказался первым человеком в республике. Теперь уже никого нельзя было больше противопоставить ему, и никто не сросся так со всеми великими событиями революции, как он. Его диктатура сложилась сама собою после того, как он себе прочистил путь. Вместе со своими верными друзьями Сен-Жюстом и Кутоном он господствовал в комитете благоденствия, а следовательно, и в конвенте. Вне конвента Робеспьер старался упрочить свое положение тем, что на все выдающиеся должности назначал своих приверженцев. Революционный трибунал состоял целиком из его приверженцев. Коммуна была преобразована; Флерио стал мэром, Пейан национальным агентом; оба они, а также Анрио, начальник национальной гвардии, были безусловно преданы Робеспьеру. Революционная армия была распущена, так как по большей части состояла из гебертистов. Министерства были уничтожены и заменены 12 канцеляриями для ведения государственных дел. Канцелярии заведывали и руководили: 1) полицией и судебными делами: 2) общественными школами; 3) земледелием и искусствами; 4) торговлей и магазинами; б) общественными сооружениями; 5) организацией общественной помощи; 7) почтой, транспортным делом и посольствами; 8) финансами; 9) организацией армии и управлением ею; 10) судоходством и колониями; 11) вооружением; 12) внешними делами. Таким образом, управление страной перешло из министерств, которые, впрочем, в последнее время не играли никакой роли, в руки комитета благоденствия, так как канцелярии были подведомственны этому комитету. Клуб кордельеров был закрыт, и этим правительство надеялось окончательно уничтожить гебертистов. Оставлен был только клуб якобинцев, являвшийся отныне признанным народным обществом и пользовавшийся покровительством правительства. Этот клуб служил для Робеспьера той трибуной, с которой он ежедневно излагал свои взгляды и провозглашал свои идеи. Собрания секций были отменены, благодаря чему рабочие, получавшие до сих пор за посещение секций по 2 франка, были лишены очень важной для них в это время безработицы и нужды поддержки.

Так был создан аппарат, который должен был управлять республикой добродетели и ужаса. Характерен тот факт, что сам Робеспьер взял на себя заведывание канцелярией полиции. Сен-Жюст, особенно сильно выделившийся при падении гебертистов и дантонистов, очутился теперь рядом с Робеспьером во главе республики. Этот молодой человек свел свои политические воззрения и требования к формулам, которые он осуществлял самым хладнокровным образом, не уделял никакого места запросам сердца и чувства. Его решительность и фанатизм делали его ужасным. Он носился с самыми гигантскими планами, из которых в настоящее время известно лишь немного. Он хотел преобразовать все общество по идеалу Руссо; он хотел превратить Францню в демократическое земледельческое государство; он хотел установить, чтобы молодежь ела меньше мяса: он постоянно оттенял, что человек имеет право на хлеб, на существование, и 3 мая 1794 г. конвент по его предложению постановил, что «собственность патриотов священна и неприкосновенна; имущество же врагов республики конфискуется для общего блага». Для проведения в жизнь этого решения было постановлено, чтобы во всех общинах были приготовлены списки нуждающихся патриотов. Государственная казна должна была поддерживать этих нуждающихся. Баррер, оставшийся еще и теперь официальным оратором комитета благоденствия и приспособившийся к триумвирату Робеспьера, Сен-Жюста и Ругона с тем, чтобы при первой перемене ветра перейти на сторону их врагов, внес от имени правительства предложение, которое должно было уничтожить нищету и нищенство. Это представляли себе очень просто: следовало только постановить, что все госпитали и принадлежащие им имущества должны быть проданы, так как общественная благотворительность должна целиком находиться в руках республики. Республика должна наделять нуждающихся небольшими земельными участками, которые переходят в их собственность; она должна доставлять безработным работу; она должна обеспечивать им пропитание и уход за ними в случае болезни и старости; она должна заботиться о воспитании их детей. Все эти меры были приняты под влиянием потребностей минуты и могли поэтому лишь на мгновение облегчить народную нужду, которая все более увеличивалась и принимала все более ужасные размеры. Правительство и тут пошло не дальше государственной благотворительности, в которую было включено даже право на труд. Экономические мероприятия правительства Робеспьера – Сен-Жюста были недостаточны. Курс ассигнатов стал снова падать. В декабре 1793 года ассигнаты принимались еще по курсу 51½, но затем курс их стал быстро падать, и гильотина, угрожавшая всякому за ажиотаж и ростовщическую торговлю деньгами, не могла сдержать этого падения. За период времени от января до июля 1794 года курс ассигнатов пал от 40 до 31, а затем, когда система террора вдруг ослабла, курс стал еще сильнее и быстрее падать.

Комитету благоденствия пришлось исполнять такую гигантскую работу, какую вряд ли совершило какое-нибудь правительство до и после него. Робеспьер, Кутон и Сен-Жюст руководили общей политикой, Баррер был докладчиком комитета, Камбон заведовал финансами, Бильо-Варенн и Колло д’Эрбуа заведовали сношениями с департаментами, а Карно руководил военным делом. Жан-Бон Сент-Андре, оба Приера и Робер Ленде обыкновенно разъезжали по провинциям для реквизиций или для наказания мятежников. Карно рассказывал потом, что правительство было завалено такой массой работы, что члены его должны были поручать друг другу подписываться за себя, так как за недостатком времени не было возможности обсуждать дела вместе. Очень часто самому Карно, за недостатком времени, приходилось наскоро пообедать в каком-нибудь скверном ресторанчике, чтобы затем снова засесть за работу.

Триумвират, основными принципами которого были добродетель и ужас, вступил на очень опасный путь. Сила диктатуры Робеспьера заключалась в единодушии государственных властей, созданном им благодаря тому уважению, которым он пользовался, и благодаря влиянию его на массы. К тому же все выдающиеся противники его были уничтожены. Но единодушие могло нарушиться, и тогда все искусственное здание диктатуры добродетельного и неподкупного Робеспьера должно было тотчас же рухнуть. Если бы комитет благоденствия отказал триумвирату в повиновении или если бы конвент разошелся с комитетом благоденствия, тогда робеспьеровская диктатура оказалась бы висящей в воздухе.

Но триумвиры прилагали все усилия к тому, чтобы упрочить свою власть и терроризовать конвент.