Джордж Сильвестр Вирек - Пленники утопии. Советская Россия глазами американца

Ни один нэпман не осмелится заниматься своим делом без бюста или помещенной в рамку фотографии апостола большевизма. В прошлом любой русский, входя в любой дом, автоматически кланялся и крестился, выражая таким образом почтение иконам на семейном алтаре. Сейчас в девяти случаях из десяти где-то в доме находится изображение основателя Советской России.

На каждом заводе или фабрике имеется Ленинский уголок – святилище коммунизма, где выставлен драпированный красным бюст Ленина. Завершает этот апофеоз Музей Ленина в Москве. Колоссальный бюст красного диктатора у входа в музей за счет игры света производит сверхъестественное впечатление. Ни один языческий жрец не смог бы произвести более изощренно ошеломляющего эффекта на трепещущего почитателя.

Мебель из комнаты, в которой скончался Ленин, перевезли в музей. Его рабочий стол выглядит точь-в-точь так же, как в день его кончины. В его библиотеке я заметил секционные книжные шкафы известного американского производителя. На почетном месте находятся паспорта, поддельные и настоящие, с которыми он бежал из заключения. Почтительно сохраняются венки, которые были возложены к его гробу. Поношенная одежда покойного диктатора, в том числе костюм с отверстием от пули убийцы, покушавшейся на него незадолго до смерти, взывает к сочувствию, подобно пронзенному плащу Цезаря.

Советские деятели искусства наперебой стремятся поднести Ленину самые любопытные дары. Наиболее оригинальный из них – огромные шахматные фигуры, в которых черный король – брутальная фигура, олицетворяющая капитализм, противостоит белому королю – пролетарию в спецовке русского рабочего. Фигуры – помощники белого короля имеют облик Ленина, Троцкого и других большевистских лидеров. Черные фигуры изображают казака, тюремщика, кулака и нэпмана. Посвященный памяти Ленина музей производит не меньшее впечатление, чем его усыпальница на Красной площади. Эта площадь – не просто святыня Русской революции, она еще и символизирует международные связи коммунизма. Знамена Коммунистического интернационала и боевой флаг Парижской коммуны 1871 года, который преподнесли российской компартии ее французские единомышленники, вьются здесь бок о бок в тени гробницы Ленина и золоченых башен Кремля. А рядом находится место погребения 500 революционеров, убитых в боях Октябрьской революции. Гранитным камнем отмечена могила Джона Рида, американского толкователя русской революции, который скончался в России более девяти лет назад. С Красной площади через Иверские ворота открывается проход на Площадь революции. Маленькая часовня Иверской Божьей Матери, от которой берут название ворота, – здание, а вернее было зданием с голубым куполом, усеянным золотыми звездами. Ни одно изображение по всей России не было большей святыней, чем чудотворная икона этой церквушки. Временами образ Божьей Матери с помпой покидал свое место, чтобы быть доставленным к ложу больного шестеркой лошадей.

Все это было до большевиков. Но даже близость гробницы Ленина и оскала большевистских владык в Кремле не способны отпугнуть верующих. Во время моего пребывания в Москве толпы почитателей переполняли церковь днем и ночью. Речитативы священников у алтаря Божьей Матери не смолкали не на миг. Свечи в ее честь зажигались денно и нощно. Почитатели не обращали внимания на ироническую надпись: «Религия – опиум для народа», которая появилась на здании напротив церкви по воле большевистских властителей. По всей вероятности, эту эпиграмму Маркс списал у какого-то французского автора, а Ленин подхватил ее у Маркса.

Маленькая церковь, едва ли больше доброй комнаты, казалось, лепилась к воротам, словно ласточкино гнездо. В моих глазах она выглядела определенным намеком на великодушие со стороны большевиков, которые оставили ее в покое. Ее присутствие наводило на мысль о том, что правительство сознает свою силу. Лишь сильный может позволить себе быть терпимым. Маленькая церковь взывала к моему воображению. Она продолжала улыбаться мне – пятнышко золота на голубом – тем утром во вторник, когда я вышел из гостиницы, выезжая в аэропорт. Я и представить не мог, что вечером того самого дня она будет уничтожена большевиками. Беспричинное разрушение часовни Иверской Божьей Матери показывает, что большевики все больше впадают в истерику, а нынешним правительством, несмотря на категорические заявления об обратном, движет антирелигиозный фанатизм.

Ни одному коммунисту не позволено придерживаться какой-либо религиозной веры. Религиозное поклонение идет вразрез с уставом партии. Но большевикам хватает ума не навязывать это силой. Родителям позволяют учить вере своих детей, но никому, даже священнослужителю, не дозволено передавать религиозные заповеди чужим детям.

В Советской России закон относится к воскресным школам хуже, чем к подпольным барам в Соединенных Штатах.

Многие церковные здания государство забрало для использования в других целях. Из некоторых сделали музеи. Пожалуй, даже сегодня церквей в России по-прежнему больше, чем школ. Однако религия существует на птичьих правах. Возможно, разрушение Иверской часовни знаменует начало более воинственного отношения к религии со стороны большевистской власти.

Будучи не в силах выкорчевать религию из душ 80 % жителей страны, Советская Россия целенаправленно взращивает в молодежи неприязнь к религии старших. Воспитанные на доктринах коммунизма дети с презрением относятся к простой вере родителей. «Мой ребенок, – призналась мне одна русская мать, – каждый раз закрывает дверь в мою комнату, когда к нему приходят школьные друзья, чтобы они не увидели икону над моей кроватью».

Отношения между родителями и детьми также пережили глубокую революцию. Родительской дисциплины больше не существует. Родителям запрещается прибегать к телесным наказаниям. Народный суд приговорил мать к заключению за затрещину восьмилетнему ребенку. Образование детей рассматривается как вопрос совместного ведения обоих родителей. Ни один из них не имеет права предпринимать какие-либо шаги без согласия другого. Если родители не согласны, решение принимает суд. Это еще ниже роняет родительский авторитет в глазах ребенка и наглядно ставит государство выше семьи. Намеренно ослабляются экономические связи родителей и детей. Дети не имеют прав на имущество родителей. Точно так же родители не могут претендовать на собственность детей. Сумма стоимости собственности или денег, оставляемых ребенку, не может превышать 10 тысяч рублей. Недвижимость не может наследоваться частными лицами. Она остается у семьи на правах аренды. Каждый член семьи, независимо от возраста и пола, получает равную долю площади.