Джордж Сильвестр Вирек - Пленники утопии. Советская Россия глазами американца

Никому не позволено вступить в партийные ряды без характеристики «морально годен быть коммунистом». Человека подвергают строгой проверке на знание трудов Маркса и Ленина, которые кто-то не совсем кстати назвал «Ветхим и Новым заветом большевизма». Он должен продемонстрировать недюжинные знания и навыки пропагандиста. Еще одно требование – атеизм.

Хотя каждый член Коммунистической партии обеспечен работой, заработки их невелики, а обязанности строги. «К членам партии, – объяснил мне руководитель службы статистики одного из важных советских ведомств, – относятся как к ударным силам в наступлении. В рамках партийной политики ее ряды периодически подвергаются процессу чистки, в ходе которой из партийных рядов выпалывают всех, кто пренебрегает своими дополнительными общественными обязанностями. Члены партии, обвиняемые в нарушениях закона, подвергаются более строгим наказаниям, чем рядовые граждане». Большевик сослался на случай одного партийца-инженера, который до революции прошел обучение за границей, а ныне является техническим директором крупного промышленного предприятия в Москве. Расписание его дополнительной партийной работы занимает в среднем пять вечеров в неделю. В основном эту работу составляют лекции на технические темы для подготовки рабочих к выполнению обязанностей, требующих более высоких профессиональных навыков. За эту работу ему ничего не платят. Его жена, высококлассная переводчица английского языка, зарабатывает больше, чем он.

Этот человек может быть хорошим инженером, но ему ни за что не позволили бы находиться на нынешней работе, не будь он столь же примерным коммунистом – «солдатом экономического или культурного фронта большевизма». Регулярность участия в партийной работе важнее результативности.

Солдатам и чиновникам платят немного и при капитализме. Престиж мундира, а также привилегии, связанные с занимаемым постом, служат для них компенсацией недостаточного денежного вознаграждения. Подобно красноармейцам, солдаты экономического и культурного фронта получают обмундирование и паек по сниженным ценам и гарантированно обеспечиваются крышей над головой. Самые высокопоставленные чины большевизма не могут получать более 225 рублей в месяц, но при этом государство щедро финансирует путешествия, развлечения, секретарей, автотранспорт и одежду. Все большие советские шишки, проживающие в Кремле, обитают, и это правда, в двух или трех комнатах в большом комплексе зданий, где некогда проживали царь и его семья.

Попасть в Кремль очень непросто; столь же трудно и выйти обратно наружу. Пришелец должен находиться в сопровождении гида или получить соответствующий мандат. На всех воротах стоит вооруженная охрана.

Окопавшись таким образом, иерархи большевизма занимаются управлением. Вся власть сосредоточена в руках Политбюро Коммунистической партии, в состав которого входят девять человек, только мужчины. Посетителям покажут помещения, которые занимал Ленин, но никто не скажет вам, где проводит свое время Сталин, председатель Центрального комитета и секретарь Коммунистической партии. Одураченный одним искателем интервью, теперь он избегает любых встреч с прессой. Даже послы иностранных держав напрасно испрашивают его аудиенции. «Я, – скромно замечает он, – не официальное лицо, я всего лишь секретарь Коммунистической партии».

Политбюро назначается Центральным комитетом Коммунистической партии. Теоретически Центральный комитет принимает общее направление политики правительства и определяет политику Третьего интернационала, в котором России принадлежит главенствующая роль. Фактически же этот Комитет девяти правит Россией, не пытаясь скрывать железную руку под бархатной перчаткой. Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика доминирует над различными республиками и автономиями, входящими в СССР, хотя и предпринимаются попытки предоставить каждой, даже самой малочисленной национальности, представительство наравне с русскими в одном из руководящих органов.

Безразличие российского избирателя, отсутствие тайны голосования и абсолютный контроль Коммунистической партии над всеми важными политическими комитетами сверху донизу гарантируют ей полное доминирование. Даже если бы массы умели выразить свою волю, я сомневаюсь, что они воспользовались бы такой возможностью.

Посреди Кремля я видел огромный колокол весом в 200 тонн, обхватом 66 футов и высотой 26 футов. Его невероятная пасть не издает ни звука, он провел без дела несколько столетий, сначала в литейной мастерской, где его создали, а затем на земле, где он лежит, словно брошенный невзначай рукой какого-то титана. Словно откушенный каким-то доисторическим чудовищем, рядом лежит отколовшийся от колокола большой кусок.

Изувеченный колокол символизирует русский народ. Душа его подобна этому колоколу, треснувшему и сброшенному с колокольни невообразимым ударом стихии. Только землетрясение может сдвинуть его с места. Только чудо способно заставить его зазвучать. Большевики не стали трогать этот колокол. Не стали они снимать и двуглавых орлов с башен Кремля. Когда Ленин вселился в эту древнюю резиденцию царей, он хотел заменить царских орлов на герб Российской республики. Против этого выступил Луначарский, один из немногих большевистских лидеров, не лишенных эстетического чувства. «Если, – заметил он с юмором, – царь вернется, вероятно, они ему пригодятся. А мы их не боимся».

Луначарский спас от разрушения многие другие памятники и церкви. Быть может, часовня Иверской Божьей Матери, святейшая во всей Руси, была бы спасена от большевистских иконоборцев, окажись Луначарский в Москве [38] Часовня Иверской Божьей Матери снесена в ночь с 28 на 29 июля 1929 г. . Большевики оставляют многие старинные достопримечательности, но при этом находят каждой из них применение в своих собственных целях. Советская Россия хранит памятники прежней власти таким же образом, как сохранял бы христианский мир дворец Пилата или чашу для омовения рук римского правителя. Зимний дворец оставили точно в таком виде, в каком его покинул царь. Вернись Николай из могилы – он обнаружил бы те же самые стулья, стоящие там же, где они остались в ночь его изгнания. Смотритель, который работал при царе, продолжая оставаться на своем посту при Советах, рассказывает, как Николай II непрестанно ходил из угла в угол всю ночь перед тем, как его увели. Царица плакала, обнимая детей, пока вся семья не заснула на лавке. Революция не тронула и эту лавку, перевернув вверх тормашками все остальное.