Дмитрий Узланер - Жак Лакан: введение

Истерическая фантазия – маленькое a в связи с перечеркнутым Другим, с Другим с нехваткой, то есть быть тем, что восполняет нехватку в Другом. При этом сам субъект отсутствует, он перечеркнут. Перечеркнут не в смысле, что ему чего-то не хватает, а в том смысле, что его нет. В этой фундаментальной фантазии перечеркнутый Другой имеется в виду не в том смысле, что его нет, как в случае с обсессивной структурой, а в том смысле, что у него есть нехватка, и истерический субъект ставит себя в позицию того, кто эту нехватку в Другом восполняет, кто завершает Другого. Истерическая стратегия – быть причиной желания Другого.

Обсессивная фантазия – S неперечеркнутое в связи с объектом-причиной желания. Иллюзия собственной целостности и достижимости объекта желания без участия Другого, который вычеркнут. Здесь стратегия преодоления сепарации в том, чтобы завершить субъекта, обрести тотальность, обрести целостность, которая мыслится так, как будто бы она ни коим образом не была связана с Другим. Здесь Другой перечеркнут, но не в том смысле, что для него характерна нехватка, а в том смысле, что он отрицается. Отрицается его наличие, его необходимость, его желание. Вместо этого фантазия о собственной целостности: мне никто не нужен, я сам по себе.

Теперь возникает очень интересный вопрос. Мы разобрали разные структуры, все эти структуры так или иначе связаны с проблемами. В случае неневротических структур это проблемы с наслаждением Другого, с неспособностью полноценно от этого наслаждения защититься. В случае с невротической структурой это проблемы с желанием Другого, где или сам субъект, или Другой оказываются вычеркнутыми. Этим проблемам соответствуют разные фундаментальные фантазии, то есть базовое положение субъекта по отношению к Другому, то место, которое Другой занимает в отношении субъекта. Но теперь можно спросить: а есть ли что-то по ту сторону невроза?

Выход по ту сторону невроза возможен за счет перехода за или через фундаментальную фантазию. Можно преодолеть фундаментальную фантазию, определяющую базовую стратегию существования субъекта, то есть его привычный способ взаимодействия с Другим, с желанием Другого, с jouissance Другого. Это преодоление – и есть переход через или за фантазию/фантазм.

Что находится по ту сторону? Отчасти в конце прошлой лекции я уже упоминал про это. По ту сторону невроза на первый план выходит влечение, которое, как мы помним из лакановских размышлений, всегда есть одновременно влечение к смерти. По ту сторону невроза находится влечение к смерти. Выйдя из невроза, субъект соприкасается с собственным влечением как влечением к смерти.

На рисунке 62 представлены разные метафоры субъекта, разные субъективные позиции, которые сменяют друг друга. Крайняя левая метафора – это метафора субъекта, задавленного, подавленного, вытесненного требованием Другого, такой субъект живет, пытаясь соответствовать некоторому требованию, которое обращено к нему из локуса Другого. Он/она знает, чего Другой хочет и пытается изо всех сил этому требованию соответствовать. При этом сам субъект с его влечениями вытеснен на задний план.

Рисунок 62.Метафоры субъекта [138]

Следующая метафора (в середине) подразумевает выход в пространство желания: здесь по-прежнему доминирует Другой, но уже не требование Другого, а его желание. Отличие требования от желания, повторюсь, в том, что требование конкретно, мы как бы знаем, что Другой от нас хочет, желание же загадочно. В рамках этой субъективной позиции установка на Другого сохраняется, но при этом субъект не знает разгадки тайны желания Другого, он/она не знает, чего Другой от него/нее хочет. В рамках этой метафоры и возникает вопрос «Чего ты хочешь?», возникает поиск ответа на вопрос, чего же именно Другой от нас хочет. Здесь субъект по-прежнему оказывается вытеснен, оттеснен, задавлен Другим, но на этот раз не требованием Другого, а желанием Другого. Это невротическое пространство.

Наконец, в случае успешного преодоления фундаментальной фантазии, выхода за ее пределы, перехода через или за фантазм Другой с его желаниями вытесняется, а на передний план выходит субъект как влечение. Которое, повторяюсь, всегда уже является влечением к смерти. Однако это не влечение к смерти в смысле склонности к самоубийству или каких-то еще склонностей, связанных с умерщвлением желания, угасанием и т. д. Это влечение к смерти в смысле влечения, которое в логике своего существования никак не связано с благом для субъекта, с его выживанием, с его успешной адаптацией, приспособлением к той символической реальности, в которой он/она находится.

Влечение – это та сила, которая действует сама из себя, абсолютно не соотносясь с тем, что вокруг нее происходит. Она легко превращается во влечение к смерти, потому что своим напором способна привести субъекта к гибели – например к гибели в символической реальности: под действием влечения субъект губит карьеру, разрушает семью, теряет друзей, положение в обществе и т. д. Его персона гибнет. Влечение как влечение к смерти никак не соотносится ни с какой реальностью, ни с какими задачами выживания, адаптации и т. д. Это сила, действующая сама по себе, исключительно в своих интересах.

Тема влечения к смерти детально прорабатывалась Славоем Жижеком. Далее я опираюсь не столько на Лакана, сколько на Жижека.

Влечение к смерти – это жизнь, представляющая собой избыток жизни. Нечто в жизни, что является чрезмерным проявлением жизни, жизни, которая выходит за свои пределы. По ту сторону адаптации, по ту сторону приспособления, по ту сторону гармонии, гармоничного сосуществования с окружающей средой. Это избыток, это нечто, что превышает любые ограничения.

Как пишет Жижек: «…люди не просто живут, они охвачены странным влечением к наслаждению жизнью в избытке, страстной привязанностью к выпирающему излишку, который нарушает привычное течение вещей» [139] Жижек С . Устройство разрыва. Параллаксное видение. М.: Издательство «Европа», 2008. С. 64. . То есть влечение к смерти – это не вмещение в жизнь, это срыв обыденного хода вещей.

Влечение к смерти неразрывно связано с jouissance , которое, как я объяснял, является не наслаждением в смысле, например, избавления от напряжения – было некоторое напряжение, связанное с неудовлетворенной потребностью, потребность удовлетворилась и наступил покой, расслабленность. Нет, jouissance – это именно чрезмерное наслаждение, наслаждение через край, это избыток наслаждения.

Как говорит Лакан в семинаре «Изнанка психоанализа»: «Путь к смерти… как раз и представляет собой то самое, что именуется наслаждением» [140] Лакан Ж . Семинары. Книга 17: Изнанка психоанализа (1969–1970). М.: Гнозис / Логос, 2008. С. 17. . Jouissance – это избыток, который влечет к смерти, к погибели, потому что если человек следует своему неудержимому, разламывающему, срывающему, не вмещающемуся в обыденный ход вещей влечению, то в конечном итоге его ждет гибель. Если не физическая, то точно символическая.