Елена Первушина - Любовь в Серебряном веке. Истории о музах и женах русских поэтов и писателей. Радости и переживания, испытания и трагедии…

Александре Леонтьевне едва исполнилось 19 лет, когда в Самару приехал граф Николай Александрович Толстой. Приехал, и тут же страстно, как все, что он делал, влюбился в Александру. Он был старше Александры на пять лет, закончил Николаевское кавалерийское училище, служил в Лейб-гвардии Гусарском полку, но после скандала исключен из полка и лишен права жить в обеих столицах. Был ли он родней Льва Николаевича – в те годы уже автора «Севастопольских рассказов» и «Войны и мира» [92] Одно из самых скандальных произведений Л.Н. Толстого роман «Анна Каренина» еще не написан и, кажется, даже не задуман, но история семьи Николая Александровича и Александры Леопольдовны показывает, насколько он был актуален. ? В такой же степени, в какой Анна Леонтьевна приходилась родней своему кумиру – Ивану Сергеевичу Тургеневу, то есть – очень дальним. Столь же далеким было его родство с другим писателем Толстым, также уже весьма популярным – с Алексеем Константиновичем.

Но разумеется, Александру больше всего интересовала не его родословная, а то, что он за человек, и главное – нельзя ли с помощью замужества с ним разрешить семейный конфликт, который уже изрядно потрепал всем нервы. «Я прежде думала о графе с жалостью, потом как о надежде выйти за него замуж и успокоиться, потом, видя его безграничную любовь, я сама его полюбила, – писала она летом 1873 года отцу. – Да, папа, называйте меня, как хотите, хоть подлой тварью, как мама называет, но поймите, Христа ради, недаром же у меня бывают минуты, когда я пью уксус и принимаю по пяти порошков морфию зараз». В конце концов родители согласились на брак, хотя, вероятно, их мучили дурные предчувствия. И в самом деле семейная жизнь началась не с идиллии – Николай на публике нецензурно оскорбил самарского губернатора и за это выслан из Самары в Кинешму под надзор полиции.

Н.А. Толстой

Впрочем, ссылка продлилась всего полгода, в последствии Николай Александрович шесть раз избирался самарским уездным предводителем дворянства, так что, возможно, многие самарские дворяне были того же мнения о своем губернаторе, но не решались высказать его открыто. И в самом деле губернатора Федора Климова было за что обругать – он бездарно провалил борьбу с голодом в своей губернии, поссорился с земством, противился созданию ревизионной комиссии для проверки отчета деятельности управы по продовольственному вопросу и так далее. Так что противостояние с губернатором заставило губернских дворян проникнуться симпатией к Николаю Александровичу.

Меж тем в семье один за другим родились четверо детей. Старшая дочь Елизавета (Лиля) позже, как и мать, станет писательницей. Вторая дочь рано умрет. Сыновья, Александр и Мстислав, сделают успешные карьеры – первый будет виленским губернатором, второй – санкт-петербургским вице-губернатором.

А.Н. Толстая

Но отношения в семье продолжают оставаться напряженными. Николай Александрович ревнив и гневлив. Однажды он даже стрелял в жену. И вот в 1882 году Александра Леонтьевна Толстая, будучи на втором месяце беременности, сбежала от мужа к Алексею Аполлоновичу Бострому, молодому помещику, жившему в уездном городе Николаевске, где и родился ее младший сын – Алексей. Этот побег дал основания язвительному Бунину заявить впоследствии, что Алексей Николаевич никакой не граф, он – самозванец. Бунин писал: «Был ли он действительно графом Толстым? Большевики народ хитрый, они дают сведения о его родословной двусмысленно, неопределенно – например, так: „А.Н. Толстой родился в 1883 году в бывшей Самарской губернии и детство провел в небольшом имении второго мужа его матери, Алексея Бострома, который был образованным человеком и материалистом…“ Тут без хитрости сказано только одно: „Родился в 1883 году, в бывшей Самарской губернии…“ Но где именно? В имении графа Николая Толстого или Бострома? Об этом ни слова, говорится только о том, где прошло его детство. Кроме того, полным молчанием обходится всегда граф Николай Толстой, так, точно он и не существовал на свете: полная неизвестность, что за человек он был, где жил, чем занимался, виделся ли когда-нибудь хоть раз в жизни с тем, кто весь свой век носил его имя, а от титула отрекся только тогда, когда возвратился из эмиграции в Россию?» А еще: «Вчера Алданов рассказал, что сам Алешка Толстой говорил ему, что он, Толстой, до 16 лет носил фамилию Бострэм, а потом поехал к своему мнимому отцу графу Ник. Толстому и упросил узаконить его – графом Толстым».

А.А. Бостром

Но Александра Леонтьевна знает, что и ее младший сын – от законного мужа, хотя сама мысль ей отвратительна, она даже задумалась о самоубийстве, поняв, что снова беременна. Впрочем, в какой-то момент о самоубийстве задумался и Николай Александрович и написал прощальное письмо: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Пишу я эту мою последнюю волю в твердом уме и памяти. В смерти моей не виню никого, прощаю врагам моим, всем сделавшим мне то зло, которое довело меня до смерти. Имение мое, все движимое и недвижимое, родовое и благоприобретенное, завещаю пожизненно жене моей, графине А.Л. Толстой, с тем, однако, условием, чтобы она не выходила замуж за человека, который убил ее мужа, покрыл позором всю семью, отнял у детей мать, надругался над ней и лишил ее всего, чего только может лишиться женщина. Зовут этого человека А.А. Бостром. Детям своим завещаю всегда чтить, любить, покоить свою мать, помнить, что я любил ее выше всего на свете, боготворил ее, до святости любил ее. Я много виноват перед ней, я виноват один во всех несчастьях нашей семьи. Прошу детей, всей жизнью своей, любовью и попечением, загладить если возможно, вины их отца перед матерью. Жену мою умоляю исполнить мою последнюю просьбу, разорвать всякие отношения с Бостромом, вернуться к детям и, если Богу угодно будет, послать ей честного и порядочного человека, то благословляю ее брак с ним. Прошу жену простить меня, от всей души простить мои грехи перед ней, клянусь, что все дурное, что я делал, – я делал неумышленно; вина моя в том, что я не умел отличать добра от зла. Поздно пришло полное раскаяние… Прощайте, милая Саша, милые дети, вспоминайте когда-нибудь отца и мужа, который много любил и умер от этой любви…» Впрочем, письмом все и ограничилось.

Можно было бы упрекнуть супругов за излишнюю экзальтацию… Если не вспомнить слова Гейне: