Ник Реннисон - 1922: Эпизоды бурного года

Большую часть года Элиот не только выполнял обязанности банковского служащего, но и старался воплотить мечту – основать литературный журнал, который отражал бы его собственные вкусы и громадную силу европейского модернизма. Первый номер The Criterion тиражом в шестьсот экземпляров вышел в октябре. Он продолжит издаваться до самого кануна Второй мировой войны. Не всем в литературных кругах журнал нравился. В 1935 году Джордж Оруэлл в письме другу пожаловался, что The Criterion «критикует все, что ни придет в голову, из чистого снобизма». Однако пока журнал выходил, в нем печатались очень разные писатели: Вирджиния Вульф, Уистен Хью Оден, Уильям Батлер Йейтс, Марсель Пруст. The Criterion стал ведущим литературным журналом своей эпохи. В первом выпуске, помимо других произведений, содержалось исследование современной немецкой поэзии, которое написал Генрих Гессе, a также похвальный отзыв на «Улисса» французского критика Валери Ларбо.

Самый, однако, значительный вклад в номер принадлежал самому Элиоту. Между страницами 50 и 64 находилась первая опубликованная версия его поэмы «Бесплодная земля». (В книжном варианте она впервые выйдет в Америке в декабре, сопровожденная примечаниями, которые Элиот не привел в журнале. Британским поклонникам модернистской поэзии пришлось ждать будущего года, когда поэму выпустило местное издательство The Hogarth Press , которое основали Вирджиния Вульф и ее муж Леонард.) Это было произведение невероятно оригинальное, порожденное и личными треволнениями Элиота, и тем отчаянием, в которое его погружал крах западной культуры после Первой мировой войны. Как написал Кевин Джексон в своей книге «Созвездие гения», «трудно преувеличить, насколько несчастен был Элиот в те годы, что привели его к «Бесплодной земле». В 1915 году Элиот женился на Вивьен Хейвуд, но отношения быстро обернулись мучениями для них обоих. Она страдала от постоянных недугов, физических и душевных, и ему часто приходилось все время посвящать заботам о жене. Потом ей приходилось уезжать в специальные учреждения, чтобы восстановиться. В краткие мгновения, когда Вивьен было лучше, она, скорее всего, изменяла мужу. Существует большая вероятность, что вскоре после свадьбы она вступила в недолгие отношения с философом Бертраном Расселом. А сам Элиот был холодным супругом, эмоционально далеким от жены, и не сочувствовал ее нуждам. Позже он признался: «Я убедил себя, что влюблен в Вивьен, просто потому что хотел сжечь все мосты и навсегда обосноваться в Англии… Ей брак не принес счастья. Мне – принес то состояние ума, из которого родилась «Бесплодная земля». В то же время общество, в которое поэт хотел влиться, глубоко разочаровало его. Фрагментарная природа «Бесплодной земли» отражает его мысль, что культура, прежде такая здоровая и целостная, ныне распадается на части, которые уже нельзя собрать воедино.

Ранняя поэзия Элиота часто встречала недоумение или раздражение читателя. Один критик, отец Ивлина Во Артур, пренебрежительно назвал «Бесплодную землю» «бреднями пьяного идиота». Первые отзывы на «Бесплодную землю» разделяли его негодование: «Напыщенная, показная эрудиция!» – писал другой критик. Еще один предложил «оставить в покое несчастное сочинение: оно потонет само по себе». Джон Сквайр, редактор The London Mercury, литературного журнала, хорошо известного в межвоенные годы, попросту умыл руки, признавая поражение. «Четыре раза я прочел поэму м-ра Элиота, когда она впервые вышла, – написал он в следующем году. – Перечитал еще несколько раз. По-прежнему не могу понять, что там к чему!» Было, впрочем, немало и таких, кто немедленно понял, что это великая поэма. Анонимный отзыв в Times Literary Supplement свидетельствует, что «ни один другой современный поэт не смог бы столь верно и трогательно описать нам ту невыразимую путаницу мерзости и красоты, что составляет нашу жизнь». Американский поэт Конрад Эйкен прославлял работу Элиота, называя ее «без сомнения важной – без сомнения гениальной».

Несмотря ни на похвалы, ни на критику, очень немногие читатели понимали, настолько новаторская поэма Элиота. Куда больше читателей обратили внимание на новый сборник тогдашнего светоча английской литературы Томаса Харди – сборник назывался «Поздняя лирика и ранняя, а также многие другие стихи». И для многих поклонников поэзии знаковым событием октября 1922 года стала книга, вышедшая всего через несколько дней после первого номера The Criterion . «Шропширский парень» Альфреда Хаусмана был опубликован в 1896 году и с тех пор стал невероятно популярен. Поклонники меланхолии «кембриджского дона» ждали второго сборника его романтической поэзии. Наконец их надежды сбылись с выходом «Последних стихов». «Живут еще среди нас старые боги литературы», – отметил Кевин Джексон. Книга Хаусмана быстро стала бестселлером.

В 1922 году мюзик-холлы являлись самым популярным видом массовых развлечений. Они занимали большие площадки и каждый вечер привлекали уйму зрителей. Заслуженные артисты, сделавшие себе имя в Викторианскую эпоху, еще выступали: это был и Альберт Шевалье (песенка «Все на Олд-Кент-роуд поразевали рты!»), и Джордж Роби, прозванный «премьер-министром увеселений». На передний план выходили и новые лица, такие как Макс Миллер. Увы, 7 октября умерла Мари Ллойд, которая была, возможно, самой яркой звездой мюзик-холла. Ее любили и простые рабочие, и интеллектуалы, включая Т. С. Эллиота, который в память о ней написал целое эссе. Некролог в газете Manchester Guardian хвалил ее, называя «артисткой с искрой гения». Впрочем, писавший счел нужным добавить, что «она не брезговала крепким словцом, повергая в потрясение утонченного зрителя».

Матильда Вуд – так на самом деле звали Мари – родилась в 1870 году. Впервые выйдя на сцену девушкой-подростком, она взяла имя Белла Дельмер, но вскоре выбрала другой псевдоним, под которым ее и помнят до сих пор. Вскоре новоявленная Мари Ллойд стала большой звездой, прославившись такими песнями как «Не мешкай!», «Я люблю парня на галерке» и «По этим развалинам шатался Кромвель». Песни ее бывали и сентиментальными, и эпатажными, но во всех ясно звучала стойкость истинной кокни, которой не страшны препятствия. Стойкость ей нужна была и вне сцены: жизнь Мари была нелегкой. Трижды она была замужем, и каждый муж приносил больше проблем, чем радостей. Кроме того, к моменту смерти Мари была зависима от алкоголя.

Последние годы певица сильно болела, но продолжала выступать, и поклонники по-прежнему очень ее любили. Час пробил в начале октября, но Мари не желала исчезать тихо и без следа. Не послушавшись докторов, она явилась в мюзик-холл «Империя». Но ноги ее не держали, и в какой-то момент Мари упала. Многие в зале решили, что это часть представления, и взорвались хохотом. В последний раз Мари Ллойд вышла на сцену в театре «Алабама», который стоял на том месте на Лестер-сквер, где сейчас «Одеон». Там ее хватил удар. Певицу доставили домой, и через три дня она умерла от сердечной и почечной недостаточности. На ее похоронах на Хэмпстедском кладбище собралось около пятидесяти тысяч человек.