Кэтрин Арнольд - Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

Бацилла попала в поле зрения военных в конце декабря 1916 года, когда была изолирована во время эпидемии «гнойного бронхита» в Этапле Хаммондом и Ролланом [26]. Гнойный бронхит был назван первичным заболеванием в 45 процентах вскрытий легких, проведенных в больнице в феврале и марте 1917 года [27]. Причем большинство больных умерло от «легочной блокады», вызванной накоплением жидкости и гноя в легких, что вызвало эмфизему и цианоз примерно в 50 процентах смертельных случаев.

Что поразило исследователей, так это то, что в мазках, слюне и образцах легких в двадцати случаях, которые они тестировали, Bacillus influenzae, по-видимому, была основным агентом, хотя симптомы были другими. Отчеты группы медицинских экспертов из госпиталя Коннот под командованием Олдершота в сентябре 1917 года подтвердили это наблюдение. Команда в Олдершоте определила B. influenzae как первичный возбудитель в восьми случаях, которые тестировали, а другие хорошо известные респираторные микробы – в частности пневмококки, Micrococcus catarrhalis и стрептококки – как вторичные инфекции. Как и их коллеги из Этапля, медики из Олдершота пришли к выводу, что обнаружение B. influenzae в большинстве случаев гнойного бронхита указывает на «серьезную форму гриппа» [28]. Патологи и врачи, работавшие в канадском госпитале общего профиля № 3 в Булони, провели полное клиническое, патологическое и бактериологическое исследование гнойного бронхита, подтвердили этот вывод. Во всех случаях, кроме одного из девяти, они смогли вырастить B. influenzae в чистой культуре, что они интерпретировали как ключевой показатель того, что именно бацилла вызвала заболевание.

Однако не все исследователи смогли найти этот патоген. Неспособность сделать это была списана на неадекватную технику, так как бактерии, как известно, трудно культивировать [29]. Разгорелись споры, когда обе стороны обвинили друг друга в профессиональной некомпетентности. Тем временем сам Пфайффер хранил молчание.

Несмотря на высокий уровень заболеваемости, весенние и летние эпидемии 1918 года считались умеренными. Хотя грипп оказал огромное влияние как на союзников, так и на немцев, большинство инфицированных выздоровели. Однако некоторые эксперты уже предсказывали вторую волну, которая окажется более смертоносной, чем предыдущая. Уолтер Флетчер, как и его коллега Майор Гринвуд, полагал, что дело не в том, произойдет ли повторная вспышка, а в том, когда она произойдет.

Майор Гринвуд (Майор – это его имя, а не воинское звание) был сыном врача из Ист-Энда и первоначально изучал математику в Университетском колледже Лондона, прежде чем стать врачом в лондонской больнице в Уайтчепеле. Уже имея первоклассные знания в области математики и медицины, Гринвуд перешел в Листеровский институт превентивной медицины, где работал статистиком. Там он был вдохновлен примером Карла Пирсона, чья «Грамматика науки» должна была сподвигнуть на открытия новое поколение эпидемиологов, заинтересованных в дисциплине биометрии [30]. Завербовавшись в Королевский медицинский корпус в начале войны, Гринвуд изучал уровень усталости солдат и промышленные потери для Министерства военного снабжения, прежде чем обратить свое внимание на первую волну гриппа летом 1918 года.

Шокированный высоким уровнем госпитализации в армии из-за гриппа, Гринвуд построил график, показывающий рост заболеваемости, и сравнил его с началом русской эпидемии гриппа 1889–1890 годов. Во время этой эпидемии первая волна пришлась на зиму, а не на лето, но он заметил, что вспышки представляют собой почти идентичные графики. Кривые показывали быстрый рост, за которым следует резкое снижение, как перевернутая буква V [31].

Судя по этим результатам, Гринвуд опасался, что летняя эпидемия гриппа укажет на вторую, более смертоносную волну, которая обрушится на Британию осенью или зимой 1918 года. Этот период года, когда сопротивляемость организма ниже всего, был самым худшим временем для респираторных заболеваний.

Хотя они не работали вместе, Флетчер разделял опасения Гринвуда, что вторая, более смертоносная волна гриппа может обрушиться на Британию в последние месяцы 1918 года. Впоследствии Флетчер заметил, что «естественно ожидать повторных волн с большой уверенностью, и поскольку первая волна пришла в начале лета, было логично предположить, что вторая волна с ее опасной пневмонией придет с приближением зимы». Он добавил, что Комитет медицинских исследований будет «соблюдать осторожность» и готовиться ко второй волне, независимо от того, придет она раньше или позже [32].

К сожалению, Министерство обороны не разделяло опасений Флетчера. Несмотря на высокий уровень заболеваемости гриппом во Франции и Фландрии весной и летом, армия была больше обеспокоена повседневной реальностью гангрены и сепсиса, вшей и траншейной лихорадки, чем перспективой новой эпидемии гриппа. Тем не менее Флетчер не сдавался. Он настоятельно призвал сэра Артура Ньюсхолма помочь в расследовании причин летней вспышки в Великобритании и предотвратить дальнейшие вспышки в этом году, написав, что будет признателен за любую помощь в изучении причин эпидемии. Флетчер предположил, что одним из решений мог бы стать контроль количества людей, перемещающихся на общественном транспорте, который должен был играть определенную роль в распространении гриппа по всей стране. Но Ньюсхолм остался равнодушным к мольбам Флетчера. Оправдываясь позже, в том же году, Ньюсхолм признал, что общественный транспорт является «разносчиком инфекции», но настаивал на том, что его нельзя останавливать, учитывая жизненно важные факторы.

«Огромная армия рабочих не должна быть стеснена правилами относительно переполненности транспортных средств, когда они идут на работу и возвращаются домой» [33].

Пятого августа 1918 года Флетчер направил в The British Medical Journal и The Lancet меморандум с призывом к патологам и практикующим врачам подготовиться ко второй волне эпидемии. Он просил, чтобы результаты бактериологических исследований были направлены в Комитет медицинских исследований. Его цель состояла в том, чтобы обеспечить надлежащую организацию и централизованное управление лабораторной и клинической работой. Но Флетчера опередили другие события. В Комитет уже поступали сообщения о том, что страшная вторая волна гриппа началась во Франции и на базах в Британии.

К лету 1918 года, как раз когда союзники начали чувствовать, что победа у них в руках, испанский грипп преуспел там, где немецкая армия потерпела неудачу, и без особых усилий завоевал Европу. По мере того как «испанка» пересекала континент, комфортная рутина повседневной жизни оборвалась. Поезда были отменены, предприятия прекратили работу, а судебные разбирательства были приостановлены. Сам кайзер оказался уязвим. Одиннадцатого июля газета The New York Times сообщила, что кайзер «стал жертвой гриппа, который был так распространен в немецкой армии… он вернулся домой с французского фронта из-за атаки испанского гриппа» [1]. Подданные кайзера Вильгельма страдали вместе с ним: по меньшей мере 400 000 немцев умерли от испанского гриппа. В то время как болезнь свирепствовала в Германии, Эвелин Блюхер, англичанка, вышедшая замуж за немецкого аристократа, стала свидетелем «ужасной реальности гриппа. Едва ли хоть одна семья в стране была пощажена» [2].