Игорь Сенченко - Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

Надо сказать, что сделка короля Са’уда с Аристотелем Онассисом насчет перевозок саудовской нефти и создания с его помощью танкерного флота королевства изрядно заставила понервничать американцев. Сделка эта, забравшая кусок пирога у ARAMCO, представляла угрозу нефтяным интересам США в Саудовской Аравии. Отсюда – и жесткая реакция Госдепа США, давшего указание своему послу в Саудовской Аравии Джорджу Уодсворту (1893–1958) незамедлительно выразить письменный протест. Зачитал его королю, плохо уже видевшему в то время, его брат, принц Файсал. Протест этот, как ни странно, вызвал только положительные эмоции у короля. Дело в том, что он хорошо усвоил жизненные уроки предков, один из которых гласил, что если торговец-иноземец начинает говорить на повышены тонах и раздражен, то его финансовые и коммерческие интересы (в данном случае США в целом) определенно задеты. А вот тот араб, с кем он ведет деловую беседу (в данном случае король Саудовской Аравии), напротив, и выгоду поимел, и пользу извлек.

Встреча Аристотеля Онассиса с королем Са’удом, во время которой была достигнута знаменитая «нефтетанкерная сделка», состоялась в Эр-Рияде, в январе 1954 года. Приветствуя предпринимателя, Са’уд подарил ему два меча в золотых ножнах и пару лошадей чистой арабской породы. Афину-Марию, жену Онассиса, больше известную как Тина, пригласили к себе на чай женщины гарема короля. И «гаремные посиделки» в Саудовской Аравии, как она потом вспоминала, произвели на нее неизгладимое впечатление. И не только роскошным убранством покоев, и великолепием дорогих ювелирных украшений на «дамах короля», но и проявленным ими живым интересом к «миру женщин» в Греции, с ее сокровищницей мифов, легенд и сказаний, столь же увлекательных, по их выражению, как и у арабов Аравии.

Онассис, в свою очередь, обратил внимание на «почитание королем Са’удом обычаев и традиций Аравийской пустыни». Делясь своими впечатлениями и наблюдениями, которые он вынес из поездки в Саудовскую Аравию, рассказывал, что король, время от времени, совершал вечернюю молитву в окрестностях Эр-Рияда. Делал это на закате дня, при заходе солнца. Выезжая на автомобиле, брал с собой две корзинки с монетами, которыми одаривал, разбрасывая их по пути следования из окна своего лимузина, поджидавших его ребятишек. И искренне радовался тому, что делал.

Первый саудовский нефтевоз, танкер «Король Са’уд I» («Ал-Малик Са’уд ал-Авваль»), давший начало формированию танкерного флота королевства, был спущен на воду в Гамбурге, в середине 1954 года. Предназначался он, к слову, для флота Онассиса, но тот передал его королю Са’уду. На торжествах по случаю приема судна присутствовала саудовская делегация. Не обошлось без «аравийских сюрпризов». Члены делегации резко воспротивились тому, чтобы бутылку с шампанским, по сложившейся традиции, разбила о борт нового судна женщина. Но Онассис продемонстрировал присущие ему уникальные способности переговорщика, и с предложенной им новой кандидатурой для исполнения «свято чтимой немцами-корабелами традиции их предков», как он подчеркнул, аравийцы не могли не согласиться. Ведь исполнительницей «обряда чествования спуска на воду судна» на сей раз была названа принцесса Энн-Мари фон Бисмарк.

Казалось, вопрос этот решен. Но не тут-то было. Гости-аравийцы высказали свое категорическое несогласие с содержимым бутылки. Однако и на сей раз, и не без участия Онассиса, удалось найти компромисс: шампанское из бутылки вылили и наполнили ее святой водой из источника Замзам, привезенной с собой саудовцами. Но вот разбить ее о борт судна получилось, что интересно, только с третьего раза. На что присутствовавший на церемонии немец-дипломат, служивший в свое время в Аравии, заметил гостям-аравийцам, что традиция есть традиция, и соблюдать ее надлежит непременно. Ведь, как говорят сами арабы Аравии, «у каждого дерева – своя тень, и у каждого народа – своя традиция». И блюсти традиции в землях их рождения надлежит непременно в их первозданном виде. Ибо когда в любую из них чужеземцы привносят те или иные новшества, то она показывает, что ей это не особо нравится. И наглядным подтверждением тому – все то, что случилось. Такая вот забавная страничка из истории рождения саудовского танкерного флота.

Рассказывают, что король Са’уд отрицательно относился к тому, чтобы члены королевской семьи, особенно его сыновья-принцы, занимались коммерцией. И даже на столь «хлебное место», как пост министра созданного им в королевстве первого в ее истории министерства торговли назначил не члена правящей династии, а Мухаммада ‘Алирезу, представителя знатного и одного из богатейших торговых кланов Джидды, бывшего, ко всему прочему, еще и коммерческим агентом Онассиса в Саудовской Аравии. Понятно, что пост этот сулил роду ‘Алиреза дополнительные неплохие доходы, и потому данное решение короля породило обиды в правящем семействе. Король Са’уд это понимал. И в беседах с членами королевской династии говорил, что он хорошо усвоил наставление короля Ибн Са’уда, отца своего и основоположника королевства, поучавшего сыновей своих «не смешивать две несовместимые вещи – управление страной с занятием торговлей и коммерцией». Правитель, сказывал он, должен уделять все свое внимание тому, чтобы мудро править страной, сохраняя в ней тишину и порядок, достаток и спокойствие, и тому, как разумно тратить деньги. Собирать же их и наполнять ими казну должны присягнувшие королю в верности родоплеменные элиты, наделенные владыкой своим соответствующими должностями в структуре государственной власти, и потомственные торговые кланы, сведущие в коммерции и располагающие нужными связями, равно как богатыми знаниями торгового люда и рынков с товарами в других землях и странах. Владельцев капиталов, племенную элиту и торговцев, пояснял он, нужно поощрять в делах их коммерческих на благо семейств их и родного Отечества, и не мешать им. Тогда и они не станут мешать вам управлять государством, и безропотно будут пополнять казну королевства, делясь с вами своими доходами.

Нашумела во времена правления короля Са’уда и история, связанная с высылкой им из страны, в апреле 1955 г., Джона Филби. Причиной тому – его критические высказывания и едкие статьи в местной прессе в адрес нового поколения саудовских принцев, слишком уж сильно, по его выражению, развернувшихся в том, что касается устоев и правил жизни, в сторону Запада и погрязших во взяточничестве и в коррупции. Слова Филби король Са’уд, чтивший обычаи и традиции арабов Аравии, в том числе и унаследованные ими от предков законы и нормы повседневной жизни, воспринял, надо сказать, очень болезненно. И поступил так. Пригласил на встречу (маджлис) к себе во дворец всех не ушедших еще из жизни к тому времени близких друзей-соратников своего отца, в круг которых входил и 70-летний Джон Филби. Забытый всеми, он коротал дни со своей женой-мусульманкой, подаренной ему, к слову, Ибн Са’удом, в небольшом доме в окрестностях Эр-Рияда. Писал воспоминания. Король побранил Джона Филби и потребовал, чтобы он извинился, и впредь все свои очерки и статьи для газет отдавал на просмотр королевскому цензору. Сделать это Филби отказался. И уже на следующий день к его дому подъехали два больших грузовика с водителями-сирийцами и несколькими чернорабочими. Погрузив в машины библиотеку Филби, с редкими книгами и документами, которые он собирал в течение более 30 лет, а также все его имущество, вплоть до рогожек у порога дома, они вывезли его вместе с женой за пределы королевства. И Джон Филби, самый доверенный друг-европеец Ибн Са’уда, отправился в изгнание – из любимой им Аравии в Ливан. Когда пересекал границу королевства и прощался с двумя сопровождавшими его по пустыне проводниками-бедуинами, и захотел отблагодарить их, подарив что-нибудь на память, то подарки эти они не приняли. Сказали, что дорогой подарок он им уже сделал, и что сохранится он и в памяти их потомков. И это – то время, что они провели с ним пути, слушая увлекательные рассказы из истории становления Королевства Саудовская Аравия из уст самого Филби, знаменитого соратника легендарного Ибн Са’уда. После таких слов, вспоминал Филби, на глаза его навернулись слезы. Он понял, как говорил, что Старая Аравия с ее законами чести и правилами гостеприимства, уходящими корнями в глубину веков, все еще жива и не подвластна времени. Впоследствии, заметим, король все же разрешил Филби вернуться в Саудовскую Аравию.