Игорь Сенченко - Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

Вместе с тем, политика жесткой экономии привела к замедлению коммерческой деятельности в стране, к закрытию проектов экономического развития и к росту безработицы. Деньги из казны принц Файсал отпускал только на развитие сети дорог. Большие вложения делал в иностранные банки. В 1960 г. $83 млн. разместил в Международном банке, и еще $55 млн. – в Международном валютном фонде. Всем теми недочетами и недоработками, иными словами негативом, что, наряду с позитивом, присутствовал все же в деятельности принца Файсала, равно как и недовольством кое-кого из своих братьев-принцев, предложения о реформах которых (Талала и Наввафа) он отклонил, не преминул воспользоваться король Са’уд. Помыслов насчет того, чтобы возвратить в свои руки управление текущими делами в государстве он не оставлял. Поддерживал в этих целях теплые отношения с племенной аристократией и частью улемов, которых щедро одаривал и гостеприимно принимал в своем дворце Насирийа.

В ноябре 1960 г., почувствовав колебания в настроениях ряда членов в правящем семействе в отношении наследного принца, король Са’уд изменил тактику поведения и перешел в наступление. Стал требовать, чтобы о заседаниях правительства принц Файсал его непременно информировал, чтобы без согласия короля, носителя верховной политической власти в стране, эмиров городов, областей и округов не назначал, а бюджеты, сверстанные его правительством, направлял ему на утверждение. Проект королевского декрета о бюджета на новый год, представленный Файсалом 18 декабря 1960 г., вообще отказался подписывать – из-за отсутствия в нем, как заявил, деталей касательно всех расходов.

В тот же день, когда это произошло, принц Файсал попытался опротестовать действия короля, указав в записке на его имя, что в таких условиях он не в состоянии исполнять возложенные на него функции. Король воспринял эти слова наследного принца как заявление о сложении с себя полномочий премьер-министра, и 21 декабря вновь закрепил их за собой. Принц Талал ибн ‘Абд ал-‘Азиз занял пост министра финансов, а принц Мухаммад ибн Са’уд – должность министра обороны. Принц Бадр получил портфель министра коммуникаций, а ‘Абд ал-Мухсин, сторонник Талала, – портфель министра внутренних дел. Министерство нефти и минеральных ресурсов возглавил ‘Абдалла ибн Хамуд ат-Тарики, известный националист.

25 декабря 1960 г. радио Мекки сообщило, что вновь возглавленный королем кабинет министров собирается даровать стране конституцию, и отдал, дескать, уже распоряжение составить ее проект, а также одобрил внесенную на его рассмотрение инициативу об образовании частично избираемого Национального совета. Однако уже 29 декабря то же радио категорически опровергло ранее переданное им сообщение. Все это ясно указывало на то, что об исполнении обещаний, данным своим временным союзникам, король Са’уд на самом деле даже не помышлял. Объединился он с молодыми амбициозными принцами во главе с Талалом и с группой примкнувших к ним сторонников проведения радикальных реформ во главе с ат-Тарики только в тактических целях, – дабы отстранить от дел принца Файсала, и не более того.

И вскоре все вернулось на круги своя, все стало, как было до того, как правительство возглавил принц Файсал. Вновь обострилась борьба между ветвями и коленами в правящем семействе. Пышным цветом расцвела бюрократия, и чиновничество опять погрязло во взяточничестве и коррупции.

Где-то к осени 1961 г. здоровье 60-летнего короля Са’уда заметно покачнулось, он стал резко худеть и харкать кровью. 16 ноября потерявшего сознание короля отвезли на обследование в госпиталь американской компании АРАМКО в Дахране, где врачи рекомендовали ему срочно выехать на лечение в США. Перед вылетом в Америку (21 ноября 1961 г.) король Са’уд по настоянию старейшин Семейного совета Аль Са’уд назначил наследного принца Файсала регентом, а в октябре 1962 г., перед отъездом на повторное лечение, но уже в Европу, официально утвердил Файсала полномочным главой правительства и министром иностранных дел.

Вновь заполучив в свои руки реальную власть, он произвел кардинальные перестановки в правительстве. Сразу же отстранил от дел ярого националиста ат-Тарики. И на его место, на пост министра нефти и минеральных ресурсов, назначил 32-летнего юриста из Мекки, Ахмада Заки Йамани. Командование Национальной гвардией доверил ‘Абд Аллаху, своему сводному брату. Другой его сводный брат стал губернатором Эр-Рияда. Надо сказать, что принц Файсал был правителем новой формации. Делал многое такое, о чем представители старой школы аравийских властителей даже не помышляли. Уменьшил, к примеру, на 20 % денежное содержание членам королевской семьи. Отделил бюджет семейства Аль Са’уд от казны государства, и руку в нее в личных целях никогда не запускал. Но вот когда дело касалось чести и достоинства правящего семейства Аль Са’уд, то отстаивал их жестко и решительно. Покушаться на них не дозволял никому. Ярким примером тому – увольнение с поста министра нефти ат-Тарики, инициировавшего, можно сказать, создание ОПЕК и сделавшего немало для развития нефтяной отрасли королевства, но посмевшего «очернить Са’удов», выступить не просто с критическими замечаниями в адрес правящей династии, а с нападками на нее.

Рассказывают, что принц Файсал слыл знатоком арабской поэзии, и даже сам слагал стихи. Так вот, однажды, во время одной из вечерних встреч с «мужами учеными», с известными в королевстве собирателями аравийской старины и златоустами, то есть с поэтами, один из сочинителей од и касид предстал перед принцем и протянул ему свиток. «Что это?», – поинтересовался принц. «Это – мое сочинение в Вашу честь», – ответил он. Дело в том, что, по сложившейся в Аравии традиции, у каждого племени и у каждого семейного клана, управлявшего тем или иным уделом на полуострове, состоял на службе поэт (ша’ир). Он прославлял достоинства своего вождя и правителя, равно как и дела, ратные и мирские, своего племени и того удела, в котором оно обитало, и ширил тем самым славу о них. Притом не только в пределах своих и соседних земель, но и в границах «Острова арабов» в целом, принимая участие «поединках рыцарей слова», то есть в конкурсах поэтов, которые проходили на известных всем племенам в Аравии ярмарках.

Король ‘Абд ал-‘Азиз ибн Са’уд к прочтению поэтами стихов в его честь на встречах с шейхами племен либо с городской знатью относился не только как к традиции, унаследованной от предков, но и как к норме королевского протокола. И одаривал поэтов щедро. И даже если поэт замечал, что во время прочтения им стиха король начинал подремывать, устав за день от трудов и дел государевых, то и тогда не испытывал никаких беспокойств. Точно знал, что вознагражден им будет непременно.