Бернард Корнуэлл - Повелитель войн [litres]

Так что заявления Константина, будто нападал не он, не нашли в Уэссексе сочувствующих. Однако слухи ходили разные, и Этельстан решил докопаться до правды. Для этого он отрядил аж из самого Винтанкестера попа, сурового человека с лицом аскета по имени отец Свитун. Его сопровождали трое священников помоложе, нагруженных сумками с чернилами, перьями и пергаментом. Отец Свитун вел себя вполне вежливо, попросил разрешения попасть в Беббанбург и не утаил цели своего приезда.

– Мне поручено выяснить правду о смерти лорда Элдреда, – сообщил он мне.

Думаю, он почти ожидал, что я его не впущу, но вместо этого я принял священников, снабдил их кровом, ночлегом, стойлом для коней, едой и обещанием рассказать все, что знаю.

– Ты, лорд, не дашь клятву в том, что говоришь правду, вот на этом? – спросил меня отец Свитун, когда мы встретились в большом зале. В руках он держал извлеченную из кошеля резной работы шкатулочку из слоновой кости.

– А это что? – осведомился я.

Свитун благоговейно открыл крышку:

– Здесь хранится ноготь с ноги Лазаря, коего Господь наш поднял из мертвых.

– Я готов поклясться на твоих ногтях, – сказал я, – вот только ты все равно не поверишь клятве язычника. Мне вообще невдомек, зачем тебе стоило сюда тащиться?

– Потому что мне так велели, – чопорно заявил он.

Это был черствый, умный человек – я такую породу хорошо знаю. Король Альфред ценил подобных клириков, хваля их за внимание к деталям, честность и преданность истине. Такие люди составили для Альфреда свод законов, вот только отец Свитун находился теперь в Нортумбрии, где главным законом являлся меч.

– Это ты убил лорда Элдреда? – спросил он внезапно.

– Нет.

Перья зачиркали по пергаменту.

– Но ты ведь его не любил?

– Неправда.

Свитун нахмурился. Перья продолжали чиркать.

– Ты отрицаешь, что не любил его, лорд?

– Не любил – неправильное слово. Я его ненавидел. То был напыщенный, избалованный и наглый кусок дерьма.

Чирк-чирк. Один из молодых попов улыбался украдкой.

– Лорд, скотты отрицают, что посылали воинов, – продолжал напирать Свитун.

– Ясное дело.

– Трудность в том, что лорд Элдред погиб за много миль от ближайших шотландских владений. По меньшей мере в трех днях пути.

– Скорее даже в пяти, – подсказал я.

– И король Константин утверждает, что никогда не совершал набегов так глубоко на территорию государства короля Этельстана.

– Сколько тебе лет? – спросил я.

Свитун прикусил язык, слегка смущенный вопросом, потом пожал плечами:

– Тридцать девять.

– Ты слишком молод! Когда Константин взошел на трон, тебе было… Одиннадцать? Двенадцать? А год спустя он с тремя сотнями шотландских воинов жег амбары вокруг Снотенгэхема! Были и другие набеги. Я наблюдал за его людьми со стен Сестера – помнишь, Финан?

– Словно вчера было, – отозвался ирландец.

– А эти города расположены далеко на юге. – Я помедлил и наморщил лоб. – Где там погиб Элдред? В долине Тесы?

– Именно.

– Отче, загляни в хроники, – посоветовал я, – и увидишь, как часто скотты вторгались вглубь Нортумбрии. И даже Северной Мерсии! – Я врал напропалую, как и Финан: вряд ли отец Свитун поедет в какой-нибудь монастырь в Нортумбрии или в Мерсии, где могут найтись ведущие подобные записи монахи. Ведь даже если он поступит так, ему придется страница за страницей перепахивать всякий несусветный вздор. Я печально покачал головой. – К тому же, – добавил я с видом, как будто мне только что пришла мысль, – мне не верится, что эти люди явились туда из земель Константина.

– Ты так думаешь? – спросил Свитун удивленно.

– Мне сдается, они пожаловали из Камбрии. Это гораздо ближе. Да и скотты баламутят там воду.

– Это верно, – подтвердил Свитун. – Но король Константин прислал заверения, что там были не его люди.

– Ну еще бы! Они из Страт-Клоты. Это сейчас его союзники. Он воспользовался ими и теперь с чистой совестью может заявлять, что его люди на юг не ходили.

– Но он и это отрицает, – сухо возразил Свитун.

– Отче, будь ты нортумбрийцем, ты бы знал, что скоттам никогда нельзя верить.

– И король Константин поклялся, что говорит правду, на кушаке святого Андрея, лорд.

– Ну и ну! – Я серьезно покивал. – Тогда он наверняка не лжет!

Молодой священник снова улыбнулся.

Отец Свитун нахмурился, потом нашел на столе еще один листок с записями.

– Я был в Эофервике, лорд, и разговаривал с людьми короля Гутфрита, уцелевшими в той битве. Один из них убежден, что узнал твоего коня.

– Неправда, – решительно заявил я.

– Да? – Свитун вскинул тонкую бровь.

– Потому что мой конь стоял в конюшне здесь. Я был на борту своего корабля.

– Про это мы тоже наслышаны, – согласился Свитун. – Однако тот человек был твердо уверен. По его словам, у твоей лошади имеется… – он сверился с записями, – приметная белая звезда.

– И мой жеребец – единственный конь в Британии с белой звездочкой? – Я расхохотался. – Пойдем в конюшню, отче. Я покажу тебя два десятка подобных лошадей!

Поп обнаружил бы там и роскошного белого скакуна Элдреда, которому я дал кличку Сновгебланд, то есть Вьюга, но я сомневался, что Свитун захочет обследовать стойла.

Он явно не хотел, потому как пропустил мое предложение мимо ушей.

– А как насчет золота? – спросил он.

– Да не было никакого золота! – Я фыркнул. – И дракона тоже.

– Дракона? – осторожно осведомился Свитун.

– Ну, охраняющего клад, – пояснил я. – Отче, ты веришь в драконов?

– Они должны были существовать, – сказал он уклончиво, – потому как про них упоминается в Писании. – Священник принялся собирать свои записи, и вид у него сделался печальный. – Лорд, ты ведь осознаешь последствия смерти короля Гутфрита?

– Женщинам в Эофервике нечего будет опасаться.

– А Анлаф из Дифлина заявит претензии на нортумбрийский трон. Быть может, уже заявил! Это не самое желанное развитие событий. – Поп почти осуждающе посмотрел на меня.

– Я полагал, что претензии на Нортумбрию заявит Этельстан, – был мой ответ.

– Заявит. Только Анлаф может их оспорить.

– В таком случае Анлаф будет разбит. – Вероятно, это были самые правдивые слова, сказанные мною за всю долгую встречу.

Я врал без запинки, как и мои люди, и даже имеющиеся среди них христиане божились, что ничего не знают про смерть Элдреда. Помогло обещание, что отец Кутберт отпустит им этот грех. За ужином тем вечером я представил Кутберта отцу Свитуну.

– Он был обвенчан как полагается, если хотите знать! – заявил отец Кутберт.

– Он был… что? – Свитуна эти слова совершенно сбили с толку.

– Обвенчан в церкви! – радостно сообщил Кутберт. Взгляд его пустых глазниц устремился Свитуну куда-то за правое ухо.