Бернард Корнуэлл - Повелитель войн [litres]

Я нахмурился, не вполне поверив в слова Эгила.

– Мне доводилось слышать, что их доставляют в Мамесестер.

– Некоторое количество – да. Но большая часть идет в Линдкольн.

– Откуда им это известно?

Эгил снисходительно посмотрел на меня:

– Будь ты Константином, то сколько бы согласился заплатить за достоверные сведения от двора Этельстана?

– Больше, чем я плачу сейчас.

– Этельстан посылал копья в Мамесестер. И позаботился о том, чтобы местные заметили вьючных лошадей. Но в Линдкольн он послал много больше, и прибыли они на кораблях.

– По рекам, – пробормотал я.

– Люди не могли видеть груз. Его закрыли парусиной – кто знает, что там было! Редька, скажем! И эти корабли ждут под Линдкольном. Числом их двенадцать.

– И Этельстан строит флот, – протянул я.

– Два флота, – безжалостно отрезал Эгил. – Один на Мэрсе, другой на Темесе. Но Эохайд уверен, что лучших корабелов свозят на Темес.

– И все это сообщил тебе Трёльс?

– Нет, не все. Прежде Этельстан отправил войско на помощь Гуго Франкийскому. Теперь это войско отозвали назад.

– Значит, будет война? – с замиранием сердца спросила Алайна.

– Вот только когда? – (Эгил на это ничего не ответил.) – И что сообщил Трёльс?

– Что Эохайд не откажется от союза.

Вот мы и вернулись опять к тому предложению, которое доставил мне из Шотландии Домналл. Официального ответа я Константину так и не дал, но и нужды в этом не было. Молчание означало «нет», только вот Константин, похоже, не отказался от надежды привлечь Беббанбург на свою сторону.

– Мы станем сражаться за Эохайда, а Эохайд – за нас? – поинтересовался я.

– Не только Эохайд. За оружие берется Константин. И Овейн. Это будет северный союз. Альба, Страт-Клота, Камбрия, Острова. – Он перечислял страны, загибая по одному пальцы.

Я поднял раскрытую ладонь:

– И Беббанбург.

– И Беббанбург, – произнес Эгил.

Я воззрился на него. Эгил умный человек и один из лучших моих друзей, однако по временам он представлялся мне загадкой. То был норманн, язычник. Выходит, он хочет, чтобы я присоединился к этому северному союзу? Хочу ли этого я? Я хотел Беббанбург, хотел передать его сыну, который сидел рядом и напряженно слушал.

– Я умею верхом ездить, – сообщила Алайна радостно. – Финан меня научил.

– Тихо, крошка, – отмахнулся от нее Эгил.

– Что думаешь? – спросил я у сына.

Тот пожал плечами:

– Зависит от того, входит ли в намерения Этельстана нападать на нас или нет.

– Эохайд настаивает, чтобы ты сделал выбор прежде, чем Этельстан выступит, – добавил Эгил.

– Если выступит, – заметил сын.

Я промолчал. Этельстан собирается воевать, это понятно, но против кого? Я его враг? Константин тоже готовится к войне и хочет иметь Беббанбургскую крепость на своей стороне, но требует, чтобы я объявил о нашем союзе прежде, чем Этельстан начнет боевые действия. С какой стати Константину помогать мне, если я не извещу всех, что мы союзники? Если Этельстан осадит Беббанбург, шотландский король сможет свободно мутить воду в Камбрии, а то и отправиться дальше на юг в расчете обрести союзников в виде мелких валлийских королевств.

– Каково бы ни было мое решение, – заявил я Эгилу, – ты волен выбирать сам.

Норманн улыбнулся:

– Господин, я – твой человек.

– Я освобождаю тебя от клятвы.

– Собаке нравится поводок, – сказал он, снова улыбнувшись.

– Я что-то никак не пойму, – вмешалась Бенедетта, которая слушала, наморщив лоб, – а какая разница, в каком городе – в Линдкольне или Мамесестере – собираются силы Этельстана?

– Все это очень важно, – тихо проронил Эгил.

– В Шотландию ведут две дороги, – пояснил я. – Одна по западному побережью, через Мамесестер и далее через Камбрию. Вторая по этому берегу, из Линдкольнскира на Эофервик, мимо нашей крепости, а потом до земель Константина.

– Если Этельстана заботят неурядицы в Камбрии, – подхватил Эгил, – он воспользуется западной дорогой. Король заявил права на Камбрию. Ему не составит особого труда загнать Эохайда обратно в Шотландию. Но если он пойдет другой дорогой? Той, что мимо Беббанбурга? С кем тогда ему предстоит сражаться? Не с Эохайдом.

– Он тебе друг! – возразила Бенедетта.

– Был, – отрезал я.

Повисла тишина. Я вернулся в мыслях к тому вечеру, когда Этельфлэд, дорогая Этельфлэд попросила меня дать клятву защищать ее племянника. И я защищал его до тех пор, пока он не нарушил свое слово, заявив, что я не убил его врага. Это было правдой, вот только я стал причиной гибели этого врага и потерял при этом множество славных воинов. Моя честь осталась незапятнанной. А его?

– Я не нарушу клятвы, – заявил я.

– Собака любит поводок, – пробормотал Эгил.

– Северный союз? – спросил мой сын, и я понял, что ему это кажется предпочтительным выбором.

Если лазутчик сообщил Константину, что оружие складывают на восточной дороге, это могла быть уловка со стороны Этельстана – он хитер! Заставив Константина поверить, что нанесет удар в этой части Британии, он поступит иначе! Король обрушится на Камбрию подобно молнии, изображенной на его щите.

Я посмотрел на Эгила.

– Передай Трёльсу: мой ответ «нет».

– Передам, – пообещал норманн спокойно.

– Отец… – начал было сын, но смолк, когда я глянул на него. Потом набрал в грудь воздуха и продолжил: – Этельстан желает получить Беббанбург, нам это известно! И да, он хочет изгнать скоттов из Камбрии, но ему нужна власть над всей Нортумбрией! Откуда лучше начать, как не отсюда?

– Этельстан прогонит проклятых скоттов из Камбрии, – твердо заявил я. – Он пойдет по западной дороге.

Пять недель спустя Этельстан выступил. Его флот поплыл вдоль побережья, а войско пошло по римскому тракту на север. И как опасался мой сын, король избрал восточную дорогу. В Линдкольне, где после встречи в Бургеме стоял гарнизон Этельстана, воинам раздали новенькие, ярко окрашенные щиты и длинные кованые наконечники для копий. Войско двинулось дальше.

На Беббанбург.

Вначале появились корабли с крестами на носу.

В первый день их было шесть. Типичные западносаксонские суда с тяжелым тупым носом, с командой из сорока-пятидесяти гребцов каждый. Ветер дул слабый, но корабли распустили паруса с гербом Этельстана – дракон, с молнией в лапах.

Корабли проходили со стороны берега от островов Фарнеа, следуя проливом широким, но коварным, если только кормщик незнаком хорошо с местными водами. Шли они один за одним, и было очевидно, что у руля флагмана стоит как раз нужный человек, потому что суда избегли всех опасностей и добрались до места, с которого открывался вид на наши высокие стены. Гребцы затабанили, люди на кормовых площадках устремили взгляды на нас, но в ответ нам никто не помахал. Потом весла снова вспенили воду и направили корабли в сторону открытого моря. Закатное солнце играло на взлетающих лопастях.