Борис Акунин - После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II

В 1903 году сторонники российской «жесткой линии» взяли окончательный верх. Упрямого Витте убрали из министров. Куропаткин ограничивался увещеваниями, которых царь уже не слушал. На Дальнем Востоке учредили наместничество во главе с адмиралом Е. Алексеевым, наделенным чрезвычайными полномочиями (это был член «безобразовской клики»). Сам Безобразов получил должность статс-секретаря.

Из Токио зорко наблюдали за этими демаршами. Там полным ходом шла подготовка к неизбежной войне. Японское правительство, в отличие от Плеве, не рассчитывало, что она будет «маленькой», но надеялось, что победоносной.

Я много писал об имперских аппетитах России, но Япония в этом смысле вела себя и активнее, и агрессивнее. Островную страну, вышедшую из спячки после двухсотпятидесятилетней самоизоляции, переполняла энергия — точно так же, как другую молодую империю, германскую. Дальневосточное государство, сильное монолитностью и высоким уровнем дисциплины, руководимое честолюбивыми, амбициозными людьми, стремительно усиливалось, используя «эффект задержанного развития».

Империей Японию делали два обстоятельства. Во-первых, перенаселенность и нехватка ресурсов. Во-вторых, традиционное культивирование воинского духа. В прежние, феодальные времена его придерживалось только самурайское сословие, но идеологи «реставрации Мэйдзи» (так назывался новый политический режим, вернувший верховную власть императору) поставили перед собой задачу превратить всё население в воинов. Очень небогатая страна тратила огромную часть скромного бюджета на создание современной армии и сильного флота.

И если Россия могла выбирать, в каком направлении вести экспансию — на запад, на юг или на восток, — то у Японии подобной альтернативы не было. Расти она могла только за счет соседних Кореи и Китая.

В обоих регионах пришлось соперничать с Россией.

Поначалу самим японцам казалось, что со столь могущественным конкурентом можно только договариваться, о военном столкновении нечего и думать. Однако настроение правящих кругов менялось под воздействием, с одной стороны, всё новых и новых российских афронтов, больно ранивших национальное самолюбие, и с другой — под влиянием крепнущей уверенности в собственных силах.

В 1894–1895 годах компактная, маневренная японская армия без труда разгромила шестисоттысячную китайскую. В 1900 году, сражаясь бок о бок с европейцами против китайских повстанцев, японцы увидели, что ничем не уступают вооруженным силам великих держав.

Воевать с Россией в Токио всё еще опасались, но стали вести себя уверенней. В 1901 году самый влиятельный и авторитетный член правительства маркиз Хиробуми Ито прибыл в Петербург с намерением договориться о разделе сфер влияния. «Забирайте себе Маньчжурию, а нам отдайте Корею», — такова была суть предложения, совершенно имперского, поскольку делили чужое, но, с японской точки зрения, очень честного. (Ито считался политическим деятелем умеренного толка и к тому же русофилом.)

К этому времени российско-японская борьба за Корейский полуостров находилась в подвешенном состоянии.

В 1884 году Россия заключила с Кореей договор о дружбе и торговле, взяла курс на превращение этой дальневосточной страны в протекторат. Зажатое между Китаем и Японией королевство понемногу склонялось в пользу такого решения, представлявшегося меньшим из зол. Но пока русские готовились, японцы перешли к действию. Корея была для них трамплином в Азию, залогом имперского будущего.

В 1895 году японские агенты устроили кровавый переворот, убили правительницу королеву Мин и захватили в плен короля. Опешив от такого напора, русские тоже задвигались. Высадили небольшой десант, помогли королю бежать и дали ему пристанище в своем посольстве.

Однако к более решительным шагам Петербург тогда был не готов. Транссибирская магистраль еще только строилась, на Дальнем Востоке не было ни флота, ни войск.

Поэтому договорились, что русские и японцы будут держать в Корее одинаковое число солдат «для охраны своих миссий».

Предложение маркиза Ито царя не устроило. В это время уже был запущен безобразовский проект ползучего завоевания Кореи — только что учредили «Русское лесопромышленное товарищество». Маньчжурию же и так считали по факту уже российской.

На случай отказа у японцев был альтернативный план. Два месяца спустя они заключили союзный договор с Англией. Речь шла о взаимном «признании интересов» в Китае, а Корея отныне считалась японской зоной «особого интереса», то есть отдавалась ей на съедение. Это был настоящий оборонительный альянс с пунктом о гарантии военной помощи, если некая третья держава попробует составить коалицию против одной из сторон. В переводе с дипломатического языка это гарантировало, что ни Франция, ни Германия помочь России в конфликте не смогут. Не менее важное значение имели договоренности о закупке в Англии современных боевых кораблей для японского флота.

Потом Петербургу было сделано еще одно предложение о «размене» Кореи на Маньчжурию, но и оно осталось без последствий. Войны с «макаками» Николай II не боялся.

При тогдашнем европейском комплексе расового превосходства сама идея о том, что «желтая» страна нападет на «белую», да еще такую великую, казалась абсурдом.

Силы выглядели слишком неравными.

Российский ВВП был втрое больше японского, население — тоже. Царская армия мирного времени насчитывала 900 тысяч штыков и сабель, а японцы могли позволить себе содержать только 150 тысяч солдат. К тому же в Петербурге были уверены, что воины микадо способны побеждать только китайцев, а перед настоящей армией не устоят.

Завышенное представление о собственных силах и заниженное представление о возможностях противника создавали у петербургских стратегов ощущение, что времени на подготовку вполне достаточно. Военное присутствие на Дальнем Востоке наращивалось, но без особенной спешки. Думали, что грядущий конфликт будет чем-то вроде недавнего китайского похода, в худшем случае — бурской войны.

Так японско-русское противостояние изображали карикатуристы

А между тем военное превосходство России было мнимым.

На одной из карикатур Россию и Японию очень верно изобразили как сонного медведя, повернутого спиной к тигру, изготовившемуся к прыжку. Дальний Восток действительно был «спиной» российской империи. Там у России имелось не более 100 тысяч солдат, разбросанных на обширном пространстве от Владивостока до Ляодуна: 20 тысяч защищали Порт-Артур, еще столько же стояли гарнизонами в Маньчжурии; остальные находились далеко, в Уссурийском крае. Транспортировка подкреплений с запада по одноколейной, еще не вполне готовой Сибирской магистрали представляла собой огромную логистическую проблему.