Борис Акунин - После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II

Теоретически логичный, этот проект имел не много шансов на успех. Внутри Общества, то есть политически мотивированной части населения, конечно, имелись и люди ультраправых взглядов, готовые защищать самодержавие, но, как ни парадоксально это звучит, прямая поддержка государства, в первую очередь полиции, не усиливала, а ослабляла подобные поползновения.

Охранке было мало иметь в лице ультраправых верных союзников. Начальство желало полностью контролировать своих сторонников, а те, в свою очередь, не видели причин отказываться от помощи сверху. Но казенное, как известно, живым не бывает. В России вполне существовала социальная и культурная база для создания сильного протофашистского движения, основанного на контрреволюционной, антидемократической, националистической идеологии. Она нашла бы поддержку у консервативных слоев, враждебно или подозрительно относившихся к «ниспровергателям» любого толка. Однако Власть душила зарождающееся движение в своих объятьях.

Скажем, в декабре 1905 года, на пике беспорядков, император решил удостоить аудиенции делегацию «простых людей» из только что созданного «Союза русского народа».

Встреча происходила следующим образом.

«Правы ли мы, государь, оставаясь верными самодержавию?» — задал сложный вопрос один из членов депутации. Царь ответил, что да, совершенно правы: «Объединяйтесь, русские люди, я рассчитываю на вас» — и с благодарностью принял знаки похвальной организации, как бы и сам став ее членом.

Общественная инициатива перестает быть инициативой, когда относится к Власти как к непосредственному начальству.

Зато при столь высоком покровительстве движение сразу взяло высокий старт, причем возникло несколько групп, конкурировавших между собой. Этих «истинно русских людей» (как они сами себя аттестовали) вскоре стали называть «Черной сотней». Имелась в виду аналогия с «черными сотнями» (посадскими общинами), которые в эпоху Смутного Времени собрали народное ополчение против иноземных оккупантов. Аллюзии на драматические события семнадцатого века — «Вставайте, люди русские», «Жизнь за царя» и прочее подобное — были у правых в большом ходу еще и в связи с приближавшимся трехсотлетием дома Романовых.

Знак «Союза русского народа»

На роль нового Кузьмы Минина претендовали многие. Появилось не менее десятка довольно однообразных по духу и названию организаций: «Союз борьбы с крамолой», «Союз русских людей», «Русская монархическая партия», «Общество активной борьбы с революцией» и т. п.

Жизнеспособными, однако, оказались только два объединения, которые стали играть довольно активную роль в российской политике.

Упомянутый выше «Союз русского народа» был учрежден в конце 1905 года. Его лидером стал врач-педиатр А. Дубровин, человек страстный и красноречивый, одержимый идеей еврейского заговора. (Суд однажды даже приговорил его к короткому тюремному заключению за клевету о том, что евреи добывают кровь православных младенцев.) Идея организации состояла в том, чтобы бороться с революционными акциями и терактами точно такими же средствами — массовыми монархическими демонстрациями и оружием. Деньги на свою деятельность СРН получал из фондов Департамента полиции, что позволило открыть филиалы по всей стране, содержать вооруженные «дружины самообороны» и выпускать газету «Русское знамя», девиз которой лаконично передавал суть программы «Союза»: «За Веру Православную, Царя Самодержавного, Отечество нераздельное и Россию для Русских».

Манифестация «Союза русского народа» у Казанского собора в 1913 году

Через некоторое время в организации произошел раскол по вопросу об участии в Думе. Дубровин считал эту затею вредной ошибкой, подрывающей силы самодержавия.

Менее радикальное крыло, которым руководил В. Пуришкевич, бывший чиновник особых поручений при министре Плеве, создало «Русский народный союз Михаила Архангела», ориентированный на участие в новой политической системе. Потом от СРН отделилась еще одна фракция, тоже претендовавшая на места в парламенте и получившая их. Эту группировку возглавлял Н. Марков-второй, деятель дворянского движения.

Оба — и Пуришкевич, и Марков — активно использовали думскую трибуну для пропаганды своих взглядов и были постоянными фигурантами всевозможных скандалов, сильно оживлявших общественную жизнь.

Другой знаменитостью ультраправого лагеря был депутат В. Шульгин, к тому же выпускавший популярную газету «Киевлянин» (ее постоянным читателем был сам император).

Однако, как уже говорилось, в Думе, этом главном представительном институте Общества, несмотря на всю официальную поддержку, крайние монархисты находились в меньшинстве, составляя всего пятую часть депутатов.

Реальное влияние черносотенцев на общественные настроения было и того меньше — мешала репутация провластного, несамостоятельного движения.

Итак, со своей политической задачей ультраправые справлялись плохо. Но у экстремистов, находящихся на антидемократическом фланге, есть еще одна полезная для Власти функция: они могут пугать Общество своей неукротимостью, побуждая — конечно, не революционеров, но либералов — искать спасения у правительственных структур.

Охранка пробовала задействовать этот механизм. Одним из мотивов, по которым сотрудники Департамента полиции провоцировали погромные инциденты, было намерение устрашить интеллигенцию «народным гневом» — погромщики накидывались не только на евреев, но и на «шкубентов с аблакатами». Однако на разбушевавшуюся толпу находилась другая управа: возникали отряды еврейской самообороны, левые боевики нападали на черносотенные сборища. Никто не считал полицию единственной спасительницей — совсем наоборот. Даже в случаях, когда погромы происходили безо всяких провокаций и попустительств, левая пресса стандартно обвиняла в случившемся представителей власти.

Наиболее ярые члены «Союза русского народа» прибегали и к политическим убийствам, но это тоже давало обратный эффект. Во-первых, по размаху правый террор не шел ни в какое сравнение с левым. За всё время черносотенцы убили только трех заметных политиков из демократического лагеря: депутатов-кадетов М. Герценштейна и Г. Иоллоса (которые к тому же были евреями) и «трудовика» А. Караваева. Помимо самого факта убийств, всеобщее возмущение вызвали неуклюжие попытки полиции помешать расследованию.