Иван Никитчук - Мятущаяся Украина. История с древнейших времен

После уничтожения польской армии, когда русская армия уже подошла к польским столицам, получил гетман известие через специального гонца, присланного с Чигирина, что крымский хан Менгли-Гирей со своими войсками спешат на помощь полякам, вышел из своих границ и уже переправляется через реку Днепр, чтобы напасть на Малороссию. Гетман, остановив поход к польским столицам, переправился снова через Вислу и поспешил со своими войсками к Чигирину. Боярина Бутурлина попросил разместиться с войсками российскими возле Каменец-Подольского. Проходя Уманьщину, гетман получил сообщение, что хан стоит с войсками в степях над рекой Озерной. Хмельницкий отправил к нему есаула полкового Тугая и с ним трех польских офицеров, плененных в последнем бою за Вислой. В письме к хану Хмельницкий сообщал, что «поскольку он не подавал никаких причин ему и его народу взаимной вражды и вражеских действий в поступках, а, наоборот, всегда проявлял соседское уважение к предкам его и всей татарской нации, оказывал ей не раз значительную помощь и услуги, поэтому просит хана сообщить, как воспринимать поход татарский и его нашествие на земли Малороссии. Если это означает непосредственную войну от самого хана русскому народу, то я на нее отвечу и сейчас буду наступать на все татарские силы. Если этот поход вызван позорным наймом для помощи польской армии, то сообщаю, что ее больше не существует, она полностью разбита и уничтожена за Вислой в пределах самой столицы польской, что могут подтвердить пленные польские офицеры, которые были очевидцами тому и участниками со стороны потерпевшей».

Хан отвечал гетману, что татары вражды к народу русскому и претензий никаких не имеют, а есть у него деловая необходимость к самому гетману и правительству казацкому, приглашая при этом гетмана увидеться с ним и обменяться мнениями обо всем персонально в татарском таборе. Гетман потребовал от хана в заложники 20 самых известных мурз, оставил их в своем таборе, а сам отправился со своим штатом в татарский табор, и там после первых обычных комплиментов и приветствий начались важные переговоры. Хан горячо укорял гетмана за объединение с Москвой и подчинение себя с народом под протекцию царя Московского, доказывая, что «такое объединение будет порождать вечную вражду к казакам и к Московскому царству от всех соседних государств, между которыми Малороссия из-за своего положения является удобным местом для вражеского нашествия, битв и уничтожения ее народа. Войны же с Московским царством неминуемые и бесконечные для всех народов, потому что, несмотря на то что оно недавно освободилось из-под татарской власти благодаря татарской междоусобице, в ней, как и раньше, почти все урядники и народ безграмотны, есть множество верований, а чудными молебнами уподобляются поганству, лютостью превышает дикарей. Несмотря, говорю, на грубость, следует напомнить об их придирчивости по мелочам, за которые они вели бессмысленную и многолетнюю войну со шведами и поляками, заметив в переписке с ними какие-то неудачные слова, за что и между собой они непрерывно тиранствуют, находя в книгах своих и в крестах что-то несоответствующее и не по праву каждого. Стоит вспомнить их жадность к властолюбию, их притязания, которыми они захватывают в собственность даже царства, империи Греческую и Римскую, укравши государственный герб тех царств, т. е. двуглавого орла, что по наследству как будто бы достался их князю Владимиру, который был зятем греческого царя Константина Мономаха, хотя тот Владимир был на самом деле князем русским киевским, а не московским и происходил он от скифов. Вспомним, наконец, их неустойчивое царское правление, уничтожение самих царей, нескольких из них они преступно замучили, а одного продали полякам на убой. А уже доказано, что если нет постоянной религии и хороших обычаев, там и правление устойчивым быть не может, и ваши русские люди будут ползать между москалями, как овцы среди волков».

Гетман, возражая хану на его хулу, напоминал ему о непостоянстве и предательстве ханов, его предшественников, проявленные к русскому народу, особенно во время битвы с поляками под Берестечком. Напомнил и о подношениях и жертвах им, от народа подаренных, которые составляли большие суммы, так сказать, царские богатства, оплаченные бесстыдством. Припомнил и всю помощь казацкую, оказанную против их недругов, жертвуя жизнями воинов, и что наградой за это был татарский бардак и кумыс, то есть их нектаром и амброзией, а потом многими обманами и предательством, всякого рода грабежами, что погубило огромное количество русского народа при помощи своих защитников – турок, непримиримых врагов всего христианства, которые только лишь то и делают, что преследуют русский народ и уничтожают его без всякой причины, а только лишь по удивительным правилам своего Алькорана. О поляках уже и говорить нечего, весь мир знает, что сколько у них панов, столько и королей, и каждому из них угодить и сам ад не сможет. «Поэтому, если народ русский нынешней протекцией выбрал себе зло, то, конечно, между злом, что его окружает, выбрал меньшее. Если он есть несчастливый, то, поверь, несчастливый своими соседями, которые без всяких причин всегда его тревожили и обижали, а теперь за него беспокоятся и мордуются такою жалостью, какая бывает аспидова над человеческой головой. Известно из истории, что народ наш был на земле своей самостоятельным и самодержавным под управлением собственных князей, прославленных великими своими деяниями и войнами. Но первое нашествие и опустошение татарское с ханом своим Батыем завело его в протекцию литовскую, а потом и до объединения с Польшей. То объединение разрушили сами поляки неслыханным тиранством своего правления, а свободу и вольность народную обновило божье правосудие, подвигнувшее народ к неимоверный храбрости и мужеству, и он, став на первобытной точке самовластья, мог жить без чужой помощи. Но, видно, провидение божье, которое устраивает дела человеческие всегда на лучшее, выбрало объединение моего народа с народом единоверным и единоплеменным по доброй и взаимной воле и согласию, разрушать которое я считаю за грех смертельный, и с тем жить и умереть хочу».

Хан сколько ни уговаривал гетмана перейти на его сторону и как ни были большими его обещания, однако Хмельницкий ни на что не соглашался, и расстались они с откровенной злобой.

Когда гетман вернулся в Чигирин, то застал там шведского посланца с письмом от короля шведского Карла Густава – тот требовал от гетмана военной помощи против Польши и некоторых германских правителей, которые воевали тогда со шведами из-за претензий ливонских, померанских и гольштейнских. А требование это возникло у короля на основании союзных трактатов, заключенных предыдущими гетманами малороссийскими со Швецией от имени всего народа во время польского тиранства и войн, что велись тогда с ними. И хотя в этих войнах Швеция силой и деньгами Малороссии не помогала, однако гетман, исполняя обязательства предшественников своих и народа, отправил в шведскую армию к польскому городу Кракову десятитысячный корпус из семи полков реестровых казаков и из трех охочекомонных под командованием полковника киевского Антона Адамовича, назначенного на тот поход Наказным гетманом. Царю Алексею Михайловичу гетман сообщал, что направление казацких войск в помощь шведам есть безусловно полезно как с точки зрения договорных обязательств, так и потому, что делается оно во вред общему недругу.