Иван Никитчук - Мятущаяся Украина. История с древнейших времен

Полки малороссийские, которые работали на линиях и каналах, делились на большие команды или корпуса и находились в районе Царицына под командованием Генерального хорунжего Ивана Сулимы и инженера по фамилии Перра, где сооружали линии от кубанских орд и рыли канал, который должен был соединить Волгу с Доном.

На Ладоге командовали казаками попеременно Наказной гетман полковник черниговский Павел Полуботок, лубенский полковник Андрей Маркович, Наказной гетман полковник полтавский Иван Черныш. Они осушали непроходимые болота и рыли каналы, которыми должны были проходить суда к Санкт-Петербургу, новому городу, построенному Петром в устье реки Невы, возведенному на кольях и насыпах, он стал могилой многих и многих, которые погибли от влажности, холода и тягот.

На южных границах с Персией возле реки Сулак были казацкими начальниками полковники гадяцкий Гавриил Милорадович и лубенский Маркович, которые строили крепость Святого Креста с другими пограничными укреплениями и плотинами с многими каналами и насыпами.

В 1718 году из очередного двухгодичного заграничного путешествия по западным странам вернулся царь Петр. Гетман Скоропадский со старшинами генеральными и полковниками отправились к нему в Москву, чтобы поздравить его со счастливым возвращением и сообщить обо всем, что в его отсутствие случилось в государстве и на границах. Царь принял гетмана и старшин очень приветливо, взял их с собой в новый город С.-Петербург и там их всячески угощал. Однако здесь же они стали свидетелями суда над царевичем Алексеем Петровичем, что было для них большим несчастьем, особенно когда царевича приговорили к смертной казни и он 26 июня умер. Гетман и старшины отказались поддержать смертный приговор, объявив твердо, что «судить сына с отцом и своим Государем они не имеют никакой власти, да и никто в таком важном деле объективным судьей быть не может».

Царь, учреждая разные коллегии, учредил и Правительствующий Синод вместо бывшего патриаршего правления. Митрополит Киевский Йоасаф Кроковский, собрав духовный Собор, утвердил этим Собором не соглашаться с введенными царем переменами, но вскоре был арестован в Твери по пути в С.-Петербург, заключен в тамошний монастырь, где вскоре и умер. Вскоре случился страшный пожар в Киево-Печерской лавре. Неоценимой утратой этого пожара стала древняя библиотека, собранная и пополненная еще великим князем киевским Ярославом Владимировичем, сохраненная в пещерах от всех предыдущих вражеских нападений и разрушений. В ней хранились тысячи рукописей и драгоценных манускриптов на разных языках, много среди них таких, которые не были известны ученым мужам, особенно те, что касались истории правления славянских племен и царств. Царь даже заплакал, когда узнал об этом.

Длительная война со Швецией, наконец, была закончена в августе 1721 года заключенным миром и подписанным в Нейштате, возле шведской границы, трактатом. По условиям мира к России отошло много провинций, ею завоеванных по берегам Балтийского моря и Финского залива. Трактат тот был отпечатан и опубликован по всей России с обычными в таком случае торжествами. Главное торжество состоялось в Москве, при этом от Сената и Синода именем всего народа поднесен царю титул Петр Великий, Император всероссийский и Отец Отчизны.

В конце того же года гетман с генеральными старшинами и многими полковниками и бунчуковыми товарищами направился в Москву, чтобы поздравить царя с заключенным миром и принятием императорского титула. Гетман и вся его старшина вместе со всеми боярами и урядниками великороссийскими присягнули соблюдать устав, названный «О правде воли монаршей», то есть царь, когда захочет назначить после себя наследника, то имеет на то свою волю, о чем по всей России тоже была принята Генеральная присяга.

Гетман Скоропадский с урядниками своими, вернувшись из Москвы в 1722 году, получил через боярина Петра Толстого новый от императора именной указ, который был для него как гром среди ясного неба. В том указе император повелел быть в Малороссии Коллегии во главе с бригадиром Степаном Вельяминовым и десятью налоговыми офицерами, которые менялись бы каждой год. Их обязанностью было устанавливать и собирать налоги денежные и хлебные со всех жителей Малороссии и со всего их дохода, не исключая никого и ничего. Гетман Скоропадский, прибыв в Глухов, 3 июня умер. Схоронили его в Гамалиевском монастыре над рекою Шостка, который был построен женой гетмана Настасьей Маркович. После его смерти прибыл бригадир Вельяминов с налоговыми офицерами, между которыми были и генеральные старшины, полковник черниговский Павел Полуботок, назначенный указом Сената исполнять обязанности гетмана. Вслед за этим были установлены налоги для всех строений, посевов скота, пасек и промыслов, без всякого внимания на стоны и привилегии.

Император в том же году отправился по рекам, которые впадают в Волгу, к городу Астрахань. Армия шла по суше и было в ней малороссийских казаков 12 тысяч под командованием Наказного гетмана, полковника миргородского Данила Апостола, полковника прилуцкого Игната Галагана и киевского Антона Танского. Из Астрахани армия совершила поход к границам Персии и, проходя селения горцев и каракалпакских татар до реки Терека, подчинила многих, а достигнув границы Персии, овладела городом Дербент, который считали ключом к Персии со стороны России. Поход тот относительно военных действий с азиатскими народами не затруднял российские войска, все перед ними отступало и покорялось при первых же выстрелах и боях. Но положение тамошней земли, ее гор и скал, особенно горячий и сухой климат, было для солдат нестерпимым и губительным, и войска возвращались оттуда в жалком виде, без коней и харчей, имея вид высохших египетских мумий. Значительная часть их вымерла и растерялась в скалах и горных провалах. Кроме тех войск, которые вернулись из Персии, в начале 1723 года было отправлено еще 12 тысяч малороссийских казаков на Коломак под командованием фельдмаршала Михаила Голицына со всеми их начальниками, где они пребывали аж до замирения неспокойных тогда границ от Персии до Крыма.

В отсутствие императора Генеральные малороссийские старшины с исполняющим обязанности гетмана Полуботком обратились в Сенат с жалобой на чрезвычайно большие налоги и повинности, установленные бригадиром Вельяминовым на всех урядников и казаков без внимания на их положение и привилегии и вопреки договорным статьям, заключенным с гетманом Богданом Хмельницким. Сенат, реагируя на ту жалобу, своим указом освободил всех старшин и казаков от всех налогов, принимая во внимание их службу, исполняемую на свой кошт и с собственным оружием, что намного дороже налогов. Однако государь, вернувшись из дербентского похода, после доноса Вельяминова велел налоги те снова собирать, никого не упуская и не обращая внимания ни на что, а Генеральных старшин и Полуботка, которые обращались с жалобой, специальным курьером препроводить для ответа в Петербург. В июне 1723 года в Петербург были отправлены полковник Полуботок, Генеральный судья Черныш, Генеральный писарь Семен Савич и бунчуковые товарищи Иван Корецкий из Стародуба, Карпик из Переяслава, Гребенка из Гадяча и с ними военные канцеляристы Володьковский, Ханенок и Романович. Урядники, прибыв в Петербург и став перед императором на колени, просили его убедительно помиловать их родину, угнетаемую налогами и всякого рода притеснениями бригадира Вельяминова и его урядников из Коллегии. Также просили обновить права их и привилегии договорными статьями, подтвержденными царскими грамотами, и чтоб согласно с ними позволено им избрать себе гетмана вольными голосами. Петр, с наговора единственного гонителя малороссийского Меншикова, который всегда преследовал малороссиян с чрезвычайной злобой и мстительностью, называя их предателями и клятвопреступниками, велел подвергнуть их пыткам и судить Тайной канцелярией, а их квартиру на Троицкой пристани взять под сильную охрану. Тайная канцелярия не была похожа ни на какие гражданские или духовные судилища со своими правами и обрядами, а была она единственной в свои вроде и в целом свете, и только напоминала святую римскую инквизицию. В ней не принимали доказательств и оправданий ни письменных, ни свидетелей, ни по совести, то есть под присягой, а выведывали и добивались в ней собственного признания в выдвинутых обвинениях или подозрениях. Тот, кто не признавал вины, должен был выдержать пытки в три приема и разными орудиями, а в конце огнем, то есть раскаленной железной шиной и расплавленной серой. Таким образом, когда Генерального писаря Савича в Тайной канцелярии спросил сам Петр: знает ли он о преступном замысле его товарищей и земляков? то он ответил на то с обычной в то время вежливостью малороссийской: «Не скажу Вашеци!», и за эти слова, за эту вежливость получил сначала доброго подзатыльника и был осужден к пыткам. На счастье Савича, канцелярист Володьковский, который ждал своей очереди, заметил царю, что слова Савича не означают упертости или невежливости, а означают они только то, что из вежливости говорится: «Не могу сказать вашему величеству», или как на простом языке говорят в Малороссии: «Не знаю». Царь хоть и обратил внимание на объяснение Володьковского и остановил пытки Савича, но послал в Малороссию специального урядника узнать, действительно ли в Малороссии используют такое выражение. И та поездка стоила государственной казне 70 руб., которые Савич и уплатил, а он тем временем, до возвращения посланца, сидел в тюрьме. Четыре месяца длились дознания в Тайной канцелярии. 10 ноября приговорили урядников на пожизненное заключение и лишение их всей собственности в пользу государя и его казны. Когда огласили им приговор, то полковник Полуботок присутствующему при этом Петру сказал: «Вижу, государь, и понимаю, из какого источника почерпнул ту злость, что не присуща твоему сердцу и не пристойна характеру помазанника Божьего. Вера в правду и кротость, суд и милость суть единственное добро всех монархов во всем мире, и законы, что управляют всем человечеством и оберегают его от всякого несчастья, являются подлинным зеркалом царям и властителям, отражающим их положение и поведение, и они первыми смотрителями и охранниками их должны быть. Откуда же исходит то, что ты, о Государь, ставя себя выше законов, мордуешь нас исключительно своей властью и бросаешь на пожизненное заключение, захватив в казну всю нашу собственность? Вина, которая нам предъявлена, есть всего лишь наши обязанности и обязанности эти святые, у всех народов уважаемые, и никоим образом не являются законно преступными и осуждению не подлежат. Мы просили и просим именем своего народа о милости к нашей отчизне, несправедливо преследуемой и без жалости разрушаемой, просим подновить наши права и привилегии, подтвержденные торжественными договорами, которых и ты, Государь, несколько раз подтверждал. Народ наш, будучи одноплеменным и единоверным твоему народу, усилил его и возвысил царство твое добровольным объединением с твоим в такое время, когда в нем еще все было в состоянии ребенка и выходило из хаоса смутных времен и полной нищеты. Только одно это не может не заслуживать благодарности. Но мы со своим народом не переставали, помимо этого, оказывать вам большую помощь во всех военных начинаниях и победах ваших, не говоря уже о Смоленщине и Польше, одна шведская война доказывает беспримерную ревность нашу к тебе и России. Ибо всем известно, что мы половину армии шведской истребили на своей земле и в селениях наших, не поддаваясь при этом ни на какие соблазны и обольщения, дав тебе возможность преодолеть удивительные мужество и отчаянную храбрость шведов. Но за это навлекли на себя презрение и жестокость и, вместо благодарности и награды, вброшены в жестокое рабство и вынуждены платить позорную и невыносимую дань, рыть линии и каналы, осушать непролазные болота, удобряя все это телами наших мертвых, которые погибли тысячами от тягот голода и вредного климата. Все эти беды наши довершило, наконец, нынешнее наше правление. Московские урядники, которые властвуют над нами и не знают прав и наших обычаев и почти безграмотные, знают только то, что им позволено делать все, не трогая только наши души. Поэтому, будучи окруженными отовсюду преследованиями и напастями, к кому еще можем мы обратиться со своими жалобами, как не к тебе, августейший монарх? Ты благодетель наш и поручитель блага нашего. Но злоба твоего любимца, непримиримого нашего врага и мстителя, отвернула тебя с пути истины и оскверняет твое царствование. Обращать в рабство народы и владеть рабами и невольниками – это дело азиатского тирана, а не христианского монарха, который должен славиться и быть на самом деле верховным отцом народов. Я знаю, что нас ждут кандалы и понурые темницы, где нас уморят голодом и притеснениями по обычаю московскому, но, пока еще живу, говорю тебе правду, о Государь, что придется тебе давать ответ перед царем всех царей, всемогутним богом, за погибель нашу и всего народа».