Иван Никитчук - Мятущаяся Украина. История с древнейших времен

По завершении коротких торжеств после выборов и утверждения гетманства открылось там же в Глухове новое явление, до того в Малороссии небывалое, явление страшное, названное спутницей Мазепы в ад. Многочисленное духовенство малороссийское и великороссийское от ближайших к границе городов, специально собранное в Глухове под руководством известного епископа Прокоповича, составив из себя так называемый Поместный собор, 9 ноября объявили Мазепе вечное проклятие, или анафему. Мрачная торжественность эта состоялась в Николаевской церкви в присутствии царя, многочисленных урядников и народа. Духовенство и клирики были в черном одеянии, и все со свечками черного цвета. Портрет Мазепы, который висел перед тем среди города на виселице, тянули по городу палачи и втащили в церковь. Духовенство окружило его, читали и пели некоторые псалмы из Святого письма, потом, провозгласив, несколько раз повторили: «Пусть будет проклят Мазепа!» Обратили на портрет его зажженные свечи, а клирики, повторяя то же самое, поворачивали свечки книзу. Председательствующий епископ ударил при этом концом жезла своего в грудь портрета со словами: «Анафема!» И потом потащили портрет назад из церкви и пели такой церковный стих: «Днесь Юда покидает учителя и принимает дьявола». На этом обряд закончился.

Во время размещения шведских войск на зимние квартиры по Малороссии присутствующие между ними малороссийские урядники, которые были ранее приглашены Мазепой для войны со шведами и потом остались при нем под наблюдением, выбрав удобное время для своего бегства, выехали тайно от Мазепы из квартир и прибыли к царю для объяснения своей невиновности и неизменной ему преданности. Петр принял их ласково и оставил в прежних рангах и на тех же должностях. Это были Данило Апостол, Иван Сулима, Дмитрий Горленко, Иван Максимович, Михаил Ломиковский, Гамалия, Кандыба, Бутович и канцелярист Антонович. Других многих урядников и видных казаков, подозреваемых в симпатиях к Мазепе по той причине, что они не явились на общее собрание избрания нового гетмана, забирали из их домов для наказания в местечке Лебедин, что недалеко от города Ахтырки. Наказание было обычным ремеслом Меншикова: колесовать, четвертовать и сажать на кол, а самым легким, которое считалась за игрушку, это вешать и сечь головы. Виновность устанавливалась признаниями. И для этого надежным способом было тогда эпохальное таинство – пытки, смысл которых известен из русской пословицы: «Кнут – не ангел, души не вынет, а правду скажет». И проводились они со всей аккуратностью и в согласии с Соборным Уложением, то есть по ступеням и по порядку – сначала канчуки, потом кнуты, потом раскаленное железо, которым прикасались к телу постепенно, от чего оно кипело, горело и пузырилось. Тот, кто проходил одно испытание, переходил к другому, а кто всех не выдерживал, того считали виновным и отводили на казнь. Потерпело таким образом людей, которые не выдержали пыток, немало, до 900 человек. Число это можно и увеличить, поскольку, судя по кладбищу, отделенному от христианского и известному под названием «Гетманцы», надо думать, что зарыто их тут гораздо больше. И если в народе прославляется тот великодушием, кто пренебрегает страхом и опасностью, то уже нет для тех и титулов, кто был предметом и участником лебединских тиранств и зверской лютости, что ужасают человеческую фантазию. Остается теперь размыслить и рассудить, что, если в Евангелии написаны слова Христа, суть которых неизменна и непреходяща: «Вся кровь, пролитая на Земле, истечет с рода сего…», то какое же истечение должно быть за кровь русского народа, пролитую, начиная с гетмана Наливайко, и пролитую большими потоками за то единственное, что он хотел свободы или лучшей жизни на собственной земле своей и мечтал о том, что свойственно всему человечеству.

Шведский король, который со своей армией и Мазепой зимовал до Рождества Христова в Ромнах и его окрестностях, перешел после праздников в город Гадяч и в его окрестные селения, а в Ромны и в его окрестности были посланы царем малороссийские войска разрушать и опустошать те селения. Эта экспедиция имела две политические цели, которые доказывали отменную проницательность и правоту любимца царского Меньшикова, который их придумал. Первая – наказать жителей за прием к себе на квартиры шведской армии, а вторая – проверить готовность и преданность малороссийских войск. И те войска, как будто бы огорошенные и обезумевшие от творимого хаоса, с закрытыми глазами и окаменелым сердцем разрушали свою невинную братию просто, как своих врагов. Дома их разрушены и сожжены, скот забран и роздан по армии как добыча, и все опустошили. А тамошние люди, ускользая от рук своих гонителей, отходили к границам России под протекцию тамошних бояр и заселили многолюдные слободы – Юнаковку, Михайловку и много других, названных потом «Вольными Черкассами». Слабые и немощные мытарствовали в своих руинах и погребах между пожарищами и снегами и постепенно исчезали на своей родине и возле гробов предков своих. Ромны познали разрушения только за то, что жители их были несчастливы. Шведы, навалившись на них целой армией и зная, что их малороссияне повсеместно убивают, вели себя с ними, как со своими завоеванными врагами, и уже не говорили больше: «Мы ваши, а вы наши». Им король дал такую волю, что разве только душу не отбирали. Последний же удар нанесли им единоверцы и единородцы, их братья, казаки, ужаснувшись делу рук своих.

Тем временем приближалась кампания 1709 года, которая многому научила обоих воюющих монархов и их народы. Именно этот год стал знаменитой эпохой в истории Северной и всей Европы, когда совершилось неожиданное падение Швеции и вознесение России. Царь Петр хотя и видел, что армия шведов уменьшилась в Малороссии наполовину и что его войска до того стали мужественней и окрепли, что уже могли выстоять против шведов, которых было втрое меньше, однако не надеялся на свое счастье, которое не всегда его баловало, и, побаиваясь, чтобы дело не повернулись на худшее, послал почти накануне последней решительной битвы письмо шведскому королю, предлагая ему мир на условиях, которые удовлетворяли все его предыдущие требования по Ингерманландии и Финляндии, оставляя за собой только одну пристань на Балтийском море с городами Петербург и Шлиссельбург. Однако шведский король, охмелевши славой завоевателя и постоянными своими победами, отклонил эти предложения и сказал посланцам царя и иностранным посредникам, которые также уговаривали шведского короля к миру, что «помирится он с царем в его столице, в городе Москве, где заставит московцев заплатить ему 30 миллионов талеров за военные затраты и покажет царю, над чем и как царствовать». Петр после такого жесткого ответа потерял всякую надежду на мир и начал стягивать свои войска в окрестности Полтавы, где на военном совете, который там состоялся, было принято всем генералитетом решение: будь что будет, но дать шведам решительную баталию.