Александр Прасол - Сёгуны Токугава. Династия в лицах [litres]

Таким образом, первое вооружённое выступление воинского сословия против власти удалось предотвратить, но оно обозначило проблему и заставило правительство принять меры. Одним из главных факторов недовольства в воинской элите был закон о порядке утверждения наследников. Если удельный князь умирал в молодом возрасте, не успев обзавестись детьми, то никто из его родственников, усыновлённых в последний момент, законным наследником не признавался. В этом случае его земли считались потерявшими хозяина и изымались в пользу сёгуна. Чтобы этого избежать, кандидатуру наследника нужно было согласовать заблаговременно и по установленной форме – подать заявку, получить согласие бакуфу , а затем отправить претендента на собеседование. Понятно, что в случае болезни многие не успевали – из ста тридцати конфискаций, проведённых тремя первыми сёгунами, около пятидесяти произошли именно по этой причине, увеличив армию безработных самураев на сто пятьдесят тысяч человек.

При четвёртом сёгуне репрессивный закон не был полностью отменён, но его смягчили за счёт возрастного ограничения. Теперь гражданское усыновление родственника по ускоренной процедуре признавалось законным, если главе дома ещё не было пятидесяти лет. К этому времени он уже должен был так или иначе определиться с преемником. Отмена закона о наследовании произошла несколько десятилетий спустя, при пятом сёгуне Цунаёси.

Несмотря на тревожное начало, правление Иэцуна оказалось на редкость мирным и спокойным. В отличие от своего скорого на расправу отца он не наказал ни одного из многочисленных родственников, да и общее число конфискаций и переназначений при четвёртом сёгуне резко сократилось. Отчасти это объяснялось личными качествами опекунов Иэцуна, отчасти – изменившейся политической ситуацией. Три поколения руководителей бакуфу , сменившиеся со времён Иэясу, освоились с ролью хозяев страны и приучили к этой мысли воинскую элиту. За прошедшие десятилетия стабилизировался механизм взаимоотношений между центром и периферией; усилия, которые прежде тратились на военное противостояние, стали направляться на обустройство мирной жизни.

На шестом году правления, когда сёгуну исполнилось пятнадцать лет, в Эдо произошёл пожар, ставший самым мощным и опустошительным за весь период Токугава. Он вошёл в число трёх крупнейших бедствий в японской истории и известен как «великий пожар годов Мэйрэки» ( мэйрэки тайка ). С ноября 1656 года по январь 1657 года в Эдо стояла небывалая засуха – на город не выпало ни капли дождя. Деревянные бараки в густонаселённых кварталах высохли, реки и каналы обмелели. Восемнадцатого и девятнадцатого января 1657 года в течение двадцати семи часов в городе один за другим вспыхнули три пожара, подхваченные шквальным северо-западным ветром. По свидетельствам очевидцев, из-за поднятого ветром песка и пыли видимость в тот день не превышала пяти метров. Первый, самый мощный пожар возник 18 января в час дня в буддийском храме Хоммё в северной части города. Его удалось погасить только через тринадцать часов, уже глубокой ночью. На следующий день в одиннадцать часов утра загорелся квартал Коисикава неподалёку от первого пожара; огонь ликвидировали к шести часам вечера, но уже в четыре часа того же дня зазвонили пожарные колокола в квартале Кодзимати. На третий пожар сил уже не осталось, и он бушевал больше суток, до восьми часов вечера 20 января. За пятьдесят три часа огонь уничтожил две трети всех домов в городе. Раздуваемый ветром, он перекинулся через заполненный водой внешний ров и крепостную стену замка Эдо и охватил внутренние постройки. Сгорели Главная усадьба, Вторая усадьба, Центральная пагода и большинство хозяйственных построек. Сёгун и его окружение бежали от огня и укрылись в Западной усадьбе, единственной уцелевшей части замка. Всего в городе сгорело более ста шестидесяти усадеб даймё , семьсот семьдесят усадеб хатамото , триста пятьдесят храмов и более сорока восьми тысяч домов. Пожар 1657 года уничтожил исторический облик старого города, его изображений на рисунках почти не осталось. После застройки городской пейзаж сильно изменился.

Общее число жертв пожара подсчитать сразу не удалось; современные историки называют цифру сто восемь тысяч – больше, чем число погибших от бомбёжек во время Второй мировой войны на Японских островах (не считая оккупированных Японией территорий). По описаниям современников, кварталы, рвы, каналы и реки города были забиты тысячами обгоревших тел. Всех погибших похоронили в одной огромной яме, выкопанной на территории современного района Курода, после чего в храме Дзодзё была организована общегородская поминальная служба.

Крупнейший за всю историю пожар заставил принять меры по защите от огня. В Эдо появились четыре пожарные станции и отряды борьбы с огнём во главе с начальниками в ранге хатамото. Им был выделен бюджет для найма сторожей-обходчиков из числа горожан; число борцов с огнём достигло трёхсот пятидесяти человек.

Пожар годов Мэйрэки (схема)

Замок Эдо загорелся из-за того, что рядом с главной крепостной стеной, с её внутренней стороны располагались усадьбы ближайших родственников сёгуна, трёх младших сыновей Токугава Иэясу. Для огня они послужили переходным мостом между городскими кварталами и резиденцией сёгуна. После пожара усадьбы было решено вынести за пределы крепостной стены и построить на некотором удалении от неё. Полоса пустого пространства вокруг стены замка должна была защитить его от огня в будущем. Сгоревшую Центральную пагоду, самое высокое здание на территории замка, восстанавливать не стали. Через два с половиной года Главную усадьбу отстроили заново. В январе 1659 года восемнадцатилетний Иэцуна прошёл в ней обряд совершеннолетия и в сентябре того же года поселился там, где ему и полагалось жить.

Формально четвёртый сёгун находился у власти довольно долго – двадцать девять лет, но крупных событий государственного значения за это время произошло немного. Одно из них – реорганизация в руководстве бакуфу : в 1662 году шесть высших должностей (советники родзю ) были поделены на два ранга: три низших подчинены трём высшим и стали называться словом вакадосиёри (букв. «молодой старейшина»).

Двадцать третьего мая следующего года прибывшие на службу удельные князья собрались в замке Эдо на ежегодный инструктаж. Привычно зачитав им воинский кодекс Букэ сёхатто , конфуцианец Хаяси Гахо объявил о запрете обычая цуйси (или дзюнси , букв. «смерть вослед»), ритуального самоубийства вассала после смерти господина. В эпоху междоусобиц, известную многочисленными изменами и мятежами против вышестоящих, этого обычая ещё не было; первый случай произошёл в мирное время, в 1607 году. Тогда трое прямых вассалов Мацудайра Тадаёси, четвёртого сына Токугава Иэясу, покончили с собой после смерти своего господина. Весть об этом акте самурайской верности разнеслась по всей стране и вызвала волну подражаний. Групповые самоубийства вассалов последовали после смерти крупных даймё Датэ Масамунэ (1636 год, пять человек), Хосокава Тадатоси (1641 год, девятнадцать человек), Набэсима Кацусигэ (1657 год, двадцать шесть человек), третьего сёгуна Иэмицу (1651 год, пять человек). Следует отметить, что после смерти Токугава Иэясу ни один из его приближённых не лишил себя жизни – основатель династии этот обычай не одобрял. Узнав о самоубийстве вассалов своего сына, он заметил, что лучше бы они проявили свою верность делами, чем бессмысленной гибелью. В другом эпизоде он выразился ещё резче, назвав такой уход из жизни «собачьей смертью» (Сомада, 2012).