Александр Прасол - Сёгуны Токугава. Династия в лицах [litres]

Зарождению обычая цуйси способствовали окончание междоусобных войн и переход к мирной жизни, в ходе которой многим самураям не хватало сильных поступков и героики минувшей эпохи. Воспитанные на воинских традициях, они не понимали, как в условиях мирной жизни можно продемонстрировать свои лучшие качества, чтобы прославить фамилию и обеспечить потомкам достойную жизнь. Ритуальное «самоубийство вослед» такую возможность давало. Руководители бакуфу вслед за основателем династии негативно относились к этому обычаю и при каждом удобном случае напоминали воинскому сословию о его бессмысленности. Говорил об этом и третий сёгун Иэмицу, но после его смерти пять человек всё-таки покончили с собой. Обычай продолжал набирать силу, поэтому правительство решило вмешаться и остановить его прямым запретом.

Основанием для этого стали не гуманные, как можно было бы подумать, а общественно-политические факторы. Во-первых, обычай не совсем вписывался в изменившуюся идеологию воинской верности. Личная преданность господину была очень востребована в годы междоусобиц, но как раз тогда её и не хватало. Токугава Иэясу в период борьбы за власть эту идею поддерживал и всячески пропагандировал, но во второй половине XVII века ситуация в стране изменилась – в мирное время от воинской элиты требовалась лояльность не столько персонально сёгуну, сколько системе власти в целом независимо от того, кто её представляет в данный момент.

Во-вторых, к середине XVII века в полный рост встала проблема молодёжных банд кабукимоно (букв. «странные люди») [12] От глагола кабуку («отклоняться, отличаться»). К нему же восходит и название театра Кабуки, возникшего в противоположность жанру классического театра Но. . Члены этих группировок вызывающе ярко, порой абсурдно одевались, причёсывались и дерзко вели себя на улицах, всячески подчёркивая свою непохожесть на других. Будучи самураями, демонстративно носили большой меч на плече, как коромысло, пришивали к хаори воротники из диковинного голландского бархата, отпускали густые бороды и т. д. Первые кабукимоно возникли в конце XVI века при Тоётоми Хидэёси и по мере утверждения мирной жизни привлекали в свои ряды всё больше молодёжи. Власти боролись с ними почти сто лет, в том числе и при четвёртом сёгуне Иэцуна. Борьба шла по нескольким направлениям, начиная от патрулирования городских кварталов и задержания кабукимоно и кончая запретами всего связанного с их жизнью и привычками. Например, копируя военачальников прошлого, кабукимоно нанимали себе мальчиков-адъютантов, которые носили за ними меч и соломенные сандалии. Указом бакуфу нанимать мальчиков было запрещено. Массовые городские праздники (например, запуск воздушных змеев) давали кабукимоно желанные поводы для стычек, поэтому они активно в этих мероприятиях участвовали. Правительство запретило воинскому сословию запускать воздушных змеев. Кабукимоно ярко и нестандартно одевались – бакуфу издало указ о запрете ярких расцветок и фасонов. Всё это происходило в первой половине 1650-х годов. Череду административных мер увенчал указ 1656 года о запрете на широкополые шляпы с декоративным шнурком, который служил нестандартным и очень модным украшением. Самурайские патрули, с утра до вечера обходившие городские кварталы, задерживали всех нарушителей уличного дресс-кода и доставляли в Городской магистрат.

Другим направлением борьбы с кабукимоно была идеология. Члены молодёжных группировок исповедовали самурайский дух и мораль эпохи междоусобиц. За полвека мирной жизни события далёкого уже прошлого обросли массой легенд и романтических выдумок, которые будоражили воображение молодых самураев, мечтавших о новых сражениях и подвигах. Кабукимоно плотно дружили с оружием, воспевали личный героизм, несгибаемую волю и верность принципам, отличались сплочённостью и презрением ко всем, кто не входил в их ряды. Их кумиром был Отори Иппэй, идеолог движения и главарь крупной банды, арестованный и казнённый в 1612 году. Ярый сторонник самурайского кодекса чести, Иппэй выдержал в тюрьме все пытки и не сдал никого из товарищей, за что заслужил всеобщее уважение и стал легендой. В некоторых бандах кабукимоно поддерживался одиозный самурайский обычай проверять только что полученный от оружейника новый меч на первом попавшемся прохожем (это называлось цудзигири ). За такое убийство приговаривали к смерти, но тем выше ценилась готовность отнять чужую жизнь и рискнуть своей собственной ради верности принципам групповой морали. Вандализм и преступления молодёжных банд создавали в обществе напряжение и требовали принятия мер. Одной из таких мер, направленных на снижение привлекательности идеологии кабукимоно , и должен был стать отказ от идеи самурайской преданности непосредственному господину. Полностью с движением кабукимоно удалось справиться только к концу XVII века, при пятом сёгуне Цунаёси.

Городской патруль

Исполнителя ритуального самоубийства цуйси или его умершего господина наказать уже было невозможно, поэтому указ бакуфу был рассчитан на их потомков. Первый случай произошёл через шесть лет, в феврале 1668 года. В провинции Симоса от болезни умер даймё Окудайра Тадамаса, и его вассал Сугиура Уэмонхэй покончил с собой, проявив традиционную верность и проигнорировав указ бакуфу . Реакция была суровой. В августе того же года сын умершего Окудайра был наказан сокращением дохода на двадцать тысяч коку риса и переведён в удалённую провинцию Дэва. Что касается покончившего с собой Сугиура, то два его сына были казнены, а два зятя лишены имущества и вместе с семьями отправлены в ссылку. После этого «самоубийства вослед» прекратились.

Кабукимоно среди горожан (гравюра)

В апреле 1663 года двадцатидвухлетний Иэцуна совершил паломничество в Никко. Последним здесь был его отец Иэмицу пятнадцать лет назад. Почтив память основателя династии, четвёртый сёгун продемонстрировал, что время его наставников подходит к концу и теперь он будет править самостоятельно. Эта неформальная инаугурация была отмечена выходом следующей редакции воинского кодекса с двумя новыми и тремя видоизменёнными статьями. Впрочем, внесённые изменения не имели большого значения.

С апреля по август 1664 года все даймё с доходом более десяти тысяч коку риса получили от сёгуна двести девятнадцать грамот, подтверждающих их земельное право, в том числе сто шестьдесят восемь грамот – на земли с доходом от десяти до ста тысяч коку и пятьдесят одну грамоту – на доход более ста тысяч. Обновление грамот, символизировавшее собой перезаключение вассальных договоров между сёгуном и крупнейшими феодальными домами, служило важным условием стабильности в системе власти. Через год такие же грамоты были пожалованы императорскому дому, высшей аристократии и крупнейшим храмам.