Александр Прасол - Сёгуны Токугава. Династия в лицах [litres]

После смерти шестого сёгуна Иэнобу обстановка в замке Эдо кардинально изменилась. Работой правительства руководили Камбэ Акифуса и Араи Хакусэки, а на женской половине замка обострилась борьба за лидерство между Тэнъэйин, вдовой Иэнобу, и Гэккоин, его наложницей и матерью малолетнего Иэцугу. Вокруг женщин сформировались два противоборствующих лагеря, в которых оказались представители обоих полов. Вдова шестого сёгуна превосходила соперницу по возрасту, происхождению и придворному статусу, зато мать Иэцугу пользовалась поддержкой Камбэ и Араи, двух самых влиятельных мужчин в замке, и благодаря этому имела право голоса при обсуждении важных вопросов. После объявления Иэцугу сёгуном у неё появилась собственная свита, в которой выделялась старшая дама-распорядительница в ранге тосиёри по имени Эдзима. На женской половине замка существовала такая же иерархия, как в правительстве: все работавшие там женщины состояли на государственной службе и делились на две категории – благородные дамы, имевшие право лично прислуживать сёгуну, его жене и матери, и служанки, прислуживавшие дамам. Внутри этих двух категорий существовало множество разрядов и рангов, которые определяли служебные права и обязанности их обладательниц.

Старшая распорядительница Эдзима занимала привилегированное положение в свите матери сёгуна и умело им пользовалась. Четырнадцатого января 1714 года она в сопровождении ста тридцати дам и служанок выехала в храм Дзодзё, где приняла участие в поминальной молитвенной службе по шестому сёгуну. Жизнь женщин в Большом внутреннем покое была жёстко регламентирована, и редкие выезды в город составляли одну из главных её радостей, поэтому высокопоставленная дама решила использовать полученную возможность по максимуму. На обратном пути она вместе со свитой заехала в один из городских театров жанра кабуки , посмотрела представление, а после него устроила банкет с участием ведущего актёра этого театра Икусима Сингоро. Ужин затянулся, и дамы вернулись в замок после шести вечера, когда все ворота были уже заперты; женщинам пришлось переночевать в городе – на постоялых дворах, у знакомых и родственников.

Вдова Иэнобу привлекла внимание руководства бакуфу к нарушению внутренней дисциплины и потребовала строго наказать виновных. В результате проведённого расследования поступок старшей дамы Эдзима был признан в высшей степени неэтичным и даже безнравственным: её обвинили в посещении непристойного театра для городских низов, общении с простолюдинами и нарушении внутреннего распорядка. Даму приговорили к пожизненной ссылке, а её старшего брата, хатамото Сираи Хэйэмон казнили по обвинению в ненадлежащем контроле за сестрой. Младший брат дамы, а также актёр Икусима Сингоро и хозяин театра, где он работал, были сосланы на удалённый остров. Наказанию подверглись также шестьдесят семь семей, в домах которых переночевали опоздавшие дамы, и ещё много других людей, оказавшихся причастными к происшествию, – всего около полутора тысяч человек. Все они входили в «группу поддержки» матери сёгуна Гэккоин или имели к ней какое-то отношение. Этот скандал, известный как «инцидент Эдзима-Икусима», по своим последствиям стал самым крупным за всю историю замка Эдо. Его разрастанию способствовало недовольство сложившейся ситуацией в руководстве бакуфу , где ключевые позиции заняли выходцы из низов, сгруппировавшиеся вокруг малолетнего сёгуна Иэцугу; в первую очередь его мать Гэккоин, Камбэ Акифуса и Араи Хакусэки. Их противники использовали скандал для очередного наступления на малоуправляемую городскую субкультуру и самых ярких её представителей – артистов, художников, гейш, музыкантов. Городские театры были объявлены источником общественного порока, а их деятельность резко ограничена. Время работы театров в Эдо было сокращено, а буддийским и синтоистским храмам, которые привлекали посетителей сценическими представлениями, запретили это делать.

Всё это время сёгун Иэцугу жил в Большом внутреннем покое под опекой матери, Камбэ Акифуса и Араи Хакусэки. Для шестилетнего мальчика он нормально рос и развивался. В середине апреля 1716 года его мать, тридцатилетняя Гэккоин, и пятидесятидвухлетний Камбэ Акифуса, которым городские сплетники приписывали любовную связь, устроили весенний пикник на одном из живописных холмов на территории замка. Мальчик тоже был с ними и в тот день немного простудился. Следующие две недели он болел, но постельный режим не соблюдал и врачей не очень-то слушал. В конце месяца начался сезон дождей, стало сыро и холодно. Простуда дала осложнение и перешла в воспаление лёгких. Врачи начали его интенсивно лечить, но болезнь оказалась сильнее, и 30 апреля мальчик умер, не дожив трёх месяцев до седьмого дня рождения. Похоронили его в столичном храме Дзодзё.

Оживлённый квартал перед воротами храма

Уже в первые дни болезни юного сёгуна всё в замке пришло в движение. Никогда ещё судьба правящей династии не зависела от жизнеспособности организма одного маленького ребёнка. Все, кто был недоволен нахождением у власти Камбэ, Араи и Гэккоин, получили шанс изменить ситуацию. Согласно уставу династии, при отсутствии у сёгуна прямых наследников его место мог занять глава одного из трёх родственных домов ( госанкэ ), основанных младшими сыновьями Иэясу (княжества Овари, Мито и Кисю). В ходе многочисленных обсуждений и консультаций вдова шестого сёгуна Тэнъэйин сделала ставку на тридцатиоднолетнего Ёсимунэ (1684–1751) из Кисю, а Гэккоин в союзе с Камбэ и Араи – на двадцатичетырёхлетнего Цугутомо (1692–1731) из Овари. Вдову Иэнобу поддержали родственники-аристократы из Киото и связанное с ними высшее духовенство, а также часть руководителей бакуфу , недовольных политикой Камбэ и Араи. Всех родственников Токугава пригласили в замок на совещание для решения вопроса о преемнике.

Токугава Ёсимунэ родился 21 октября 1684 года четвёртым по счёту сыном в семье Токугава Мицусада (1627–1705), главы одного из «трёх великих домов», ближайших родственников главной семейной ветви. Его мать была дочерью простого крестьянина и работала служанкой в Главной усадьбе. Случайно став наложницей Мицусада, она довольно поздно, в двадцать девять лет, родила ему последнего сына. Низкое происхождение матери и не сулившая перспектив очерёдность рождения определили судьбу мальчика: его отправили на воспитание в чужой дом, к одному из старейшин удельного князя. Детские годы будущего восьмого сёгуна прошли в простой и суровой обстановке.