Александр Прасол - Сёгуны Токугава. Династия в лицах [litres]

Как и его предшественник, Иэнобу пришёл во власть не по линии прямого наследования, получив её от дяди. Это был уже второй подряд случай, когда сёгуна сменял не сын, а другой родственник. Маршрут наследования в правящей династии становился всё более извилистым.

Шестой сёгун вступил в должность на сорок восьмом году жизни. По характеру он сильно отличался от своего предшественника: был спокойнее и умереннее в желаниях, не стремился лично всем управлять, наилучшим вариантом считал поддержание разумного и справедливого порядка в рамках уже существующей системы власти. При Иэнобу продолжилось движение в сторону усиления гражданских методов правления с упором на конфуцианские принципы. В частности, были снижены налоги на некоторые товары первой необходимости, упрощён процесс судопроизводства, а правительство стало чаще оказывать помощь попавшему в беду населению. При поддержке шестого сёгуна чиновник бакуфу Араи Хакусэки заблокировал несколько антинародных указов (например, запрет на критику действий властей, запрет горожанам наблюдать за процессией сёгуна и т. д.). Трёхлетнее правление Иэнобу современники назвали «периодом добра и справедливости» ( сётоку но ти ).

Систему власти, доставшуюся ему от предшественника, он оставил в прежнем виде, сменив лишь исполнителей. Первым человеком в правительстве стал Камбэ Акифуса (1666–1720), бывший распорядитель замка Иэнобу в провинции Каи. Сегодня людей этого типа называют трудоголиками; Акифуса за всю жизнь ни разу не был женат, не имел наложниц и жил исключительно работой. Постоянно находясь рядом с сёгуном, он занимал большую часть его личного пространства и брал на себя любой вопрос, имевший к Иэнобу хоть какое-то отношение. Он сутками находился в замке и пользовался неограниченным доверием правителя. Служебные функции и роль личных адъютантов при Иэнобу не изменились: как и прежде, они участвовали в обсуждении всех вопросов наравне с советниками и доводили до него информацию через Камбэ.

Вторым по влиятельности человеком в замке стал конфуцианский учёный Араи Хакусэки (1657–1725), бывший ронин и хатамото , не занимавший в правительстве никакой должности. Авторитет и признание он завоевал исключительно за счёт личных качеств в последние годы правления Цунаёси. Незадолго до смерти пятый сёгун наделил его рядом привилегий – разрешил поселиться в замке и обращаться к нему лично, минуя даже всесильного Янагисава. Остальные чиновники его недолюбливали и за глаза называли «дьяволом» за неумолимую логику рассуждений и бескомпромиссность в отстаивании своего мнения. Это положение Араи сохранил и при шестом сёгуне.

Сразу после вступления в должность Иэнобу распорядился внести изменения в воинский кодекс и поручил эту работу конфуцианскому учёному Хаяси Нобуацу, но остался недоволен исполнением и передал задание Араи. Новая редакция была опубликована в апреле 1710 года. Требование овладевать военными и гражданскими знаниями, изложенное в первом пункте закона, было расширено – в дополнение к этому от правящего воинского сословия потребовали соблюдать принципы конфуцианской морали и управлять населением так, чтобы не доставлять ему страданий и не вызывать недовольства. Этот пункт содержал явный намёк на указы Цунаёси о защите животных. Второе изменение также касалось морали и было адресовано высшим чиновникам. В седьмой статье кодекса появился новый пункт – о недопустимости мошенничества, воровства и коррупции на государственной службе, направленный в первую очередь против начальника Административно-финансового магистрата Огивара и его подчинённых, занимавшихся денежной реформой. Как вскоре выяснилось, реформа сопровождалась масштабными злоупотреблениями и незаконным обогащением чиновников. Включение этого пункта в текст кодекса стало победой Араи Хакусэки в его многолетней борьбе против Огивара Сигэхидэ и одним из главных событий трёхлетнего правления шестого сёгуна.

Араи Хакусэки

По форме воинский кодекс тоже претерпел некоторые изменения: по числу статей (семнадцать) он сравнялся с уложением для императорского дома и был переложен на древнекитайский язык ( камбун , кит. вэньянь ), которым владели очень немногие. В целом редакция 1710 года отражала взгляды и философию Араи Хакусэки, которые разделял и шестой сёгун Иэнобу.

В годы его правления началось сближение двух главных сословий, воинского и аристократического. Оно было обусловлено двумя причинами: во-первых, личным почтением Иэнобу к императорскому дому и, во-вторых, его тёплыми родственными отношениями с семейством Коноэ. Жена шестого сёгуна приходилась дочерью Коноэ Мотохиро, в тот момент Великого министра двора ( дайдзё дайдзин ), третьего человека во дворце после императора и его Регента. Через год после вступления в должность Иэнобу пригласил тестя в Эдо и поселил его в усадьбе, ранее принадлежавшей сёгуну Цунаёси. Это был экстраординарный поступок: аристократов вообще не принято было надолго приглашать в воинскую столицу, тем более селить в резиденции предыдущего сёгуна. Получив от Иэнобу увеличение годового дохода на тысячу коку риса, Великий министр два года прожил в Эдо и регулярно бывал в замке, где неизменно встречал тёплый приём.

По распоряжению Иэнобу из казны были выделены средства на содержание ещё одной, четвёртой по счёту боковой ветви императорского дома ( Канъинномия ), что было истолковано как жест доброй воли со стороны сёгуната. В ноябре 1710 года на престол взошёл император-младенец Накамикадо (1709–1735); по этому случаю ведущие аристократические семьи получили от бакуфу по сто семьдесят рё золотом. А через месяц произошло и вовсе уникальное событие – аристократ Кога Хиромасу был принят на службу в правительство, получил воинский ранг хатамото и соответствующий годовой доход. Первые два года правления Иэнобу стали самыми тёплыми в отношениях между Эдо и Киото за последние сто лет.

То же самое можно сказать об отношениях с вассальными государствами Рюкю и Кореей. По случаю смены поколений в правящей династии они всегда присылали в Эдо свои посольства, хотя и с большим опозданием. Так было и на этот раз. Посольство Рюкю прибыло в Эдо в ноябре 1710 года и было принято шестым сёгуном. В большом зале, где проходила аудиенция, все места были расписаны и распределены по уровням, в зависимости от ранга присутствующих. Примечательно, что служба церемониймейстера разместила послов Рюкю уровнем выше, чем главу дома Симадзу, вассалами которого они формально считались. Это означало, что хозяева замка видели в них не столько вассалов провинциального клана, сколько представителей зарубежного правителя.