Александр Прасол - Сёгуны Токугава. Династия в лицах [litres]

Оперативник (слева) и старший дознаватель (справа) Городского магистрата

Князь Мито Токугава Нариаки предлагал в преемники своего сына Ёсинобу, воспитывавшегося в семье Хитоцубаси. Его поддерживали в этом Абэ Масахиро, Хотта Масаёси, Симадзу Нариакира, Мацудайра Сюнгаку и другие влиятельные политики, однако сёгун Иэсада, не любивший Ёсинобу, склонялся в пользу своего троюродного брата Токугава Ёситоми из княжества Кисю. В этом его поддерживал главный старейшина Кисю Мидзуно Таданао и большинство фудай даймё . Борьба мнений по вопросу об открытии страны и обсуждение кандидатуры преемника составляли главное содержание политической жизни замка в 1857–1858 годах, причём оба вопроса набирали остроту: посол США Гаррис настаивал на подписании полномасштабного торгового договора, а состояние сёгуна Иэсада не внушало надежд на скорое выздоровление.

В августе 1857 года неожиданно умер тридцатисемилетний глава правительства Абэ Масахиро; его сменил сорокасемилетний советник Хотта Масаёси (1810–1864) по прозвищу Голландец, сторонник активного заимствования и распространения западных знаний. Не имея возможности опереться на волю больного и недееспособного сёгуна, он уже через два дня после назначения повторил опыт общественного опроса 1853 года, разослав воинской элите текст торгового договора с США с просьбой высказаться за или против подписания. На этот раз ответов от солидных людей пришло в полтора раза меньше, чем пять лет назад, – тридцать четыре против пятидесяти четырёх, но после заключения четырёх договоров с иностранными державами некоторые подвижки в общественном мнении всё же произошли. Число непримиримых противников открытия страны, готовых воевать, сократилось почти в два раза, в то время как его сторонников стало почти в три раза больше, хотя в абсолютных цифрах они по-прежнему составляли меньшинство. Возросло и число умеренных сторонников открытия: если пять лет назад почти половина ответивших предпочитали изоляцию, но без риска войны, то теперь почти столько же считали возможным открыться миру.

Император Комэй и в повторном опросе сказал твёрдое «нет» торговому договору с Америкой. Теперь, после того как правительство дважды попросило его высказать своё мнение по важному политическому вопросу, игнорировать его стало весьма затруднительно. При дееспособном сёгуне эту проблему ещё можно было бы как-то решить, но его не было, а руководство бакуфу уже не обладало в глазах воинской элиты необходимым политическим весом для открытого противостояния с императорским домом. Ощущение тупика в преддверии нарастающей угрозы охватило многих и подталкивало к действиям, казавшимся спасительными. В ноябре 1857 года трое самураев из княжества Мито попытались убить американского посла, но покушение не удалось.

В январе 1858 года Хотта Масаёси отправился в Киото, чтобы объяснить императору ситуацию, в которую попала страна, и убедить его изменить своё мнение относительно торгового соглашения. И это стало вторым стратегическим просчётом – правительство, никогда ранее не принимавшее во внимание мнение монарха по вопросам текущей политики, показало, что на этот раз нуждается в его одобрении. Последние десятилетия дружбы сёгунов с императорским домом и высшей аристократией, развитие национальной научной школы с её культом императора и сложная внешнеполитическая ситуация в сочетании с падением авторитета бакуфу сделали своё дело – в обществе сложилось убеждение, что без согласия монарха решать важные вопросы уже нельзя.

Результаты опросов по поводу открытия страны и международной торговли в 1853 и 1858 гг.

Источник: Токугава сёгункэ / Рэкиси токухон хэнсюбу = Семейные дома Токугава / Редколлегия серии «Исторические хрестоматии». Синдзимбуцу орайся, 2009, с. 60.

Визит главы правительства в Киото не дал результата. Как и следовало ожидать, император, декоративный религиозно-духовный лидер нации, запертый в своём дворце и не принимавший никакого участия в управлении страной, остался при своём мнении. Издав 20 марта указ с категорическим осуждением подписанных правительством международных соглашений, он обнажил противоречия между Эдо и Киото и сделал их объектом публичного обсуждения. Противники бакуфу получили в руки дополнительный козырь. Живущий во дворце наедине с вековыми устоями и традициями, император Комэй ни разу не видел живого иностранца и представлял их себе по рассказам придворных – огромными нескладными существами с большими носами и волосами красного цвета, которые поедают мясо убитых животных. В своё время воинское сословие приложило много усилий к тому, чтобы изолировать монарха в «фиолетовом дворце» и свести к минимуму его знания о внешнем мире; теперь бакуфу предстояло иметь дело с результатом этих усилий.

Хотта Масаёси вернулся из Киото в конце апреля и доложил сёгуну Иэсада о результатах визита. Провалив миссию, он заявил, что уходит в отставку, и предложил на своё место удельного князя Мацудайра Сюнгаку (1828–1890) из провинции Фукуи, одного из родственников правящей семейной ветви. Но поскольку Сюнгаку входил в число активных сторонников Хитоцубаси Ёсинобу, продвигавших его в преемники, сёгун отклонил его кандидатуру и назначил главой правительства Ии Наосукэ (1815–1860) из княжества Хиконэ, представителя одного из самых именитых вассальных домов Токугава. Двадцать третьего апреля 1858 года новый «великий старейшина» ( тайро ) приступил к обязанностям.

Поражение бакуфу в Киото усилило позиции его оппонентов и в вопросе о кандидатуре преемника. Группа поддержки Хитоцубаси Ёсинобу во главе с его отцом Токугава Нариаки, Мацудайра Сюнгаку и Симадзу Нариакира активизировалась, доказывая, что в трудное время стране нужен сильный сёгун с лидерскими качествами, которыми в полной мере наделён их кандидат. Такого же мнения придерживался и император Комэй. Токугава Ёситоми из княжества Кисю помимо прямых родственников поддерживали князь Хиконэ Ии Наосукэ, сын одиннадцатого сёгуна Хатисука Нарихиро из княжества Токусима, глава родственного дома Таясу Ёсиёри, а также большинство потомственных вассалов фудай даймё и влиятельных дам из Большого внутреннего покоя. К кандидатуре Ёситоми склонялся и сёгун Иэсада, не любивший Ёсинобу по причинам личного свойства. Представитель княжества Кисю не выделялся ни индивидуальными качествами, ни крепким здоровьем, но зато имел некоторое преимущество с точки зрения родственной близости к действующему сёгуну.