Мэтт Хранек - Часы. Истории культовых марок и их знаменитых владельцев

Перенесемся в 1970-е годы, я с другом Эриком смотрю в кинотеатре фильм «Живи и дай умереть». Джеймс Бонд, которого играет Роджер Мур, проверяет время, глядя на свои электронные Pulsar, а я думаю, что это самые крутые часы из тех, что доводилось видеть. Эрик наклонился ко мне и прошептал: «Когда-нибудь их правда сделают!» Эта мысль казалось мне ошеломительной.

Когда прошла пора увлеченности электронными часами, включая мечты о часах Hewlett-Packard, увиденных в журнале Playboy (это долгая история), я начал интересоваться хронографами.

Я совсем позабыл о своих мечтах о часах Rolex как у Джеймса Бонда и вспомнил о них только когда мы с Мэттом начали работать над этой книгой. Я фотографировал все эти экземпляры, слушая их истории, и тут мое увлечение вновь разгорелось с прежней силой.

Сегодня я ношу подаренные женой на день рождения Rolex Submariner. Теперь я не вырезаю их из журнала, а ношу на запястье. Но я по-прежнему ценю и бережно храню воспоминания о тех временах, когда только при помощи воображения мог позволить себе все, что захочу.

Я люблю качественно сделанные часы, которые были разработаны для определенной цели, как, например, часы под строгий деловой костюм, если уж на то пошло. У меня есть те, что я надеваю днем, и есть такие, которые подходят для вечера и формальных мероприятий. Хорошие часы всегда считались прекрасным подарком.

Следуя традиции, мои часы Reverso мне подарили родители. Изначально этот бренд разрабатывал их для игроков в поло. Хоть я, конечно, и не играю в поло, но мне нравится идея, что, отдыхая где-нибудь в гостинице в Буэнос-Айресе, можно надеть их, а потом, когда идешь играть в поло, просто перевернуть, чтобы не повредить. В этом что-то есть – ты переворачиваешь часы, они щелкают. Причем у всего этого есть цель.

Наверное, по часам можно многое рассказать о человеке, но мне нравится более сложный подход. И, хотя в целом я не люблю монограммы, мне нравится, что на часах нанесены мои инициалы. При этом они скрыты от глаз, это своего рода секрет. Мне приятно, что эти часы достались от родителей, и я их ношу.

Еще в этих часах мне нравятся красивые цифры в стиле «ар-деко»; они слегка причудливые и напоминают о тех временах, когда технологии были не так сильно развиты, как сейчас. Эта модель требует определенного стиля в одежде, типа пальто и галстука, здесь не подойдут джинсы или брюки чинос. Это не те часы, которые я беру с собой в Монтану, они лучше смотрятся в Париже и Италии или в опере в Нью-Йорке. И мне искренне нравится эта их особенность.

«Наверное, по часам можно многое рассказать о человеке, но мне нравится более сложный подход».

В отличие от всех остальных архивов, где я побывал, Hermès находится не в Швейцарии, а во Франции. Бренд Hermès зародился еще в те времена, когда основным видом транспорта были лошади, и большим спросом пользовались седла и красивые изделия из кожи. Когда наручные часы по популярности обогнали карманные, появился спрос на ремешки для них. Компания Hermès производила стильные и качественные изделия из кожи. Поэтому вполне логично, что часовщики скооперировались с Hermès и начали производить для них часы. Компания Hermès была открыта для экспериментов и новых идей, которые часто ассоциируются со швейцарскими часами. Взять, например, их переворачивающуюся модель, напоминающую Reverso, корпус которой был встроен в ремень, она предназначалась для игроков в гольф. Как выяснилось в архивах компании, дизайнеры Hermès обладали удивительным взглядом на то, как в часах должны сочетаться кожевенное искусство, стиль и мода. Другими словами, в этом и заключается настоящий стиль Hermès.

JAEGER REVERSO HERMÈS НА РЕМЕШКЕ ИЗ КОЖИ СТРАУСА

ПРОТОТИП HERMÈS CIRCA 1930

ПОЯСНЫЕ ЧАСЫ HERMÈS 1930 г.

Эти часы были сделаны специально для игроков в гольф, их корпус спрятан в серебряной пряжке кожаного ремня.

Примерно 10 лет назад я разрабатывал дизайн электронных устройств, бытовой техники, мебели и фирменную символику. Но задолго до этого, с самого начала моей карьеры, я знал, что хочу открыть свое собственное дело.

С детства я был просто помешан на ретро-автомобилях. В моей семье все увлекались машинами. Когда я был маленьким, у отца был Austin-Healey, потом Jaguar XK140, после ненадолго появился Jaguar E-Type, а затем он купил Jensen-Healey. Все свое детство я читал о спортивных автомобилях и изучал историю гонок.

И вот однажды я еду по лесной трассе на автомобиле Alfa Romeo GTV6, который был выпущен в начале 80-х, смотрю на датчики приборной панели, останавливаю свой взгляд на характере начертания шрифта и думаю: «А ведь на основе этого можно было бы сделать такие крутые часы!

С самого начала я хотел создать бренд в итальянском стиле, потому что мне очень нравились итальянские автомобили. Первая коллекция состояла из часов с кварцевым механизмом Ronda. В ней было три серии: Brescia, Vallelunga и Veloce.

Кварцевая коллекция успешно положила начало для развития компании, мы громко заявили о себе. Но наши клиенты говорили, что, несмотря на прекрасный дизайн и идею часов, им бы хотелось, чтобы они были с автоматическим заводом. В кварцевых моделях отсутствовала романтика, которая была присуща механическим часам. Я по-прежнему переживал насчет риска своих капиталовложений, но все же решил поднять планку и сделать совершенно новые механические часы, которые назвал Monoposto. Вышел ограниченный тираж часов, их было всего пятьсот штук.

Идею для их создания я взял с приборной панели автомобилей Гран-при 50-х годов. Датчики в те времена были просто огромными, размером с десертную тарелку. С точки зрения дизайна они довольно минималистичные. Зачастую на стекле была нарисована или приклеена красная полоска, обозначающая, на какой скорости водитель должен переключить передачу, чтобы не перегружать двигатель.