Николай Свечин - Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей

№ 4. Ванька-ростовщик — парень лет сорока, отвратительной внешности. Груб и неряшлив. Все в трактире, начиная с хозяина, у него в долгу. Дает посетителям «на несколько дней», взимая рубль на рубль, причем рискует ничего не получить. В среднем на 5000 рублей, распущенных в долг, получает до 3000 рублей дивиденда. Азартный игрок на билльярде и не играет меньше 10 рублей партию…

№ 5. Ванюха-безгубый — получил это прозвище по причине откушенной губы. Кто и когда ему откусил — покрыто мраком давности. Служит в трактире средней руки и получил известность уменьем обсчитать пьяного гостя, которого положительно гипнотизирует. Например, гость платит за две бутылки пива и дает 3 рубля. Ванюха подает ему на тарелке 40 копеек и твердо говорит: «За пиво 40 копеек — пожалуйте получить 40 копеек». Или с 5 рублей дает 60 копеек: «С вас за водку 60 копеек — пожалуйте получить 60 копеек».

— Ишь, разбойник, как верно считает, — скажет гость заплетающимся языком и сует деньги в карман. А Ванюха и глазом не моргнет.

Таковы петербургские «шестерки».

И все-таки винить следует не «шестерок», а те условия их невозможного быта, в которых порядочный слуга не может работать и уступает место мишкам и ванюхам…

Последние два дня своего интервью я посвятил серым и грязным трактирам.

Из всех видов и категорий петербургских трактиров самым несимпатичным и зловредным следует бесспорно признать «серый» трактир, предназначенный для публики средней — между чернорабочими и достаточными людьми, каковы мелкие служащие, торговцы, разносчики, приказчики, писцы, канцеляристы, артельщики и тому подобный люд. Я не хочу этим сказать, что для средней публики, или «серой», как её называют, вовсе не нужно трактиров. Напротив. Для этой публики трактир является единственным местом питания, развлечения, отдыха и удовольствия. Зло «серых» трактиров кроется в самой постановке дела, в их организации, устройстве и содержании. Это, проще говоря, не трактиры, а вертепы, служащие для спаивания посетителей и рассчитанные только на одно пьянство, разгул и разврат. Отнимите у этих трактиров их теперешние атрибуты в виде падших созданий, низкоградусной сивухи, гремящего органа и пьяной оргии завсегдатаев, заставьте держать их приличную кухню, доброкачественную провизию, чистую, благообразную обстановку и… и трактиры эти закроются сами собой. Вы спросите: почему? А потому, что тогда этот трактир не в состоянии будет платить 1000 рублей повинностей, 2000–3000 рублей за квартиру, 3000–4000 рублей на содержание служащих и т. п., и главное, не будет давать хозяину 5000–6000 рублей годового дохода. Я уже говорил, что трактиры в Петербурге мельчают; приличные трактиры превращаются в серые, грязные, дешёвые, кабацкие… Это лучше всего доказывает, что последние трактиры выгоднее держать, чем первые. И действительно. Кто пойдёт в хороший трактир? Приличный человек, который выпьет, закусит, послушает орган, почитает газету и уйдёт; он много-много израсходует целковый, а в компании — два-три рубля. И только. Между тем такому гостю надо предложить выбор по карте, подать все чистое, свежее, доброкачественное. А это все стоит денег; тогда как серая публика невзыскательна, неразборчива, безответна, неумеренна, невоздержанна и, «разойдясь», истратит все, что есть в кармане, т. е. оставит в трактире больше приличного посетителя, хотя у последнего в сто раз больше амбиции, требовательности, гонору и крику. Серая публика «все сожрёт» и окуня от сига не отличит, конины — от черкасского мяса… А подай-ка приличному гостю телятину с душком? Тут и протокол сейчас наживёшь… «Хороводься» потом с ним! Неудивительно, что у нас в Петербурге приличному человеку (не говоря уже про дам) без шальных денег решительно негде закусить, некуда зайти. А рядом с этим серые трактиры спаивают, отравляют свою публику.

Чтобы не быть голословным, я дам несколько снимков с натуры по серым трактирам…

Невский проспект. Целые два этажа, первый и второй, залиты огнями… Первый час ночи…

В этом трактире (я его не называю, потому что беру как тип) 86 столов и за каждым сидит три — шесть человек, так что всех посетителей не менее 400–500 человек. Классифицируются они так: около ста падших женщин, т. е., другими словами, нет ни одного стола без участия «этих дам»; человек сто парней-подростков из торгового люда; есть прямо мальчишки лет 15–16, ушедшие тайком из артельной квартиры и спускающие последние гроши, нажитые или украденные; далее человек сорок пожилых служащих, т. е. приказчиков, сидельцев, артельщиков; человек тридцать темных личностей из комиссионеров, агентов-жидков и т. п. субъектов; человек 40–50 случайно попавших в омут и зашедших компаниями поесть или «попить чайку», повидаться, побеседовать; наконец — аристократия трактира, т. е. хозяева окрестных лавок, заседающие с хозяином трактира, обыкновенно или в отдельном большом кабинете, или внизу у буфета… Сидят человек шесть-восемь. Угощает хозяин — бутылку «мадеры». Потом каждый из участвующих «отвечает», требуя тоже бутылку, пока очередь опять доходит до хозяина. «Мадера» переходит на «донское» или «бенедиктин» и требуется до тех пор, пока аристократия «намадерится» до мёртвой точки и разводится слугами трактира по домам. Каков хозяин — таковы и служащие. Хозяин спаивает свою публику, а буфетчик со слугами остальных посетителей…

Пьянство идёт повальное… На каждом столе батареи бутылок, графинов, а «музыка» органа гремит, не переставая, подбодряя сильно захмелевших… Языки сидящих заплетаются, позы принимаются непозволительные, споры, крики, брань, препирательство, циничные остроты, раскрасневшиеся физиономии, беспорядочные костюмы. Стыд, понятие о приличии — давно утрачены всеми. Дамы сидят на коленях у кавалеров, кавалеры ноги вытянули на колени соседям; слуги пьют вместе с гостями на их, разумеется, счёт, «по-приятельски»; теснота доходит до того, что некоторые пьют стоя, приткнувшись к окну, зеркалу или органу. Я служил часа три в этом вертепе и видел на столах все время такую пропорцию: бутылка или две водки и пара огурцов на закуску или несколько солёных грибов, бутербродов, — дюжина пива и никакой еды. Очевидно, здесь не едят, а только пьют, и даже не пьют, а прямо напиваются, и напиваются до потери сознания. Пока человек сидит — ему подают пития, свалился — убирают… Точно спорт какой.

О мере нет ни у кого ни малейшего представления. Человек «мама» не выговаривает, тычет только пальцем на пустые бутылки — и слуга бежит за другими, наполненными, и производит смену. Посетитель не может уже подняться с диванчика или стула без посторонней помощи, бессмысленно водит отупелыми глазами по сторонам, а ему все подливают! Это необходимо, потому что на этом зиждется вся торговля. Хозяин получает надлежащий «оборот»; буфетчик достаточно спустил «за голенищу»; слуга прилично «обсчитает» на пустых бутылках или «запустит арапа», а гость «ублаготворится» во всю ширь своей натуры. Трактир прежде торговал до одиннадцати часов вечера, теперь торгует до часу ночи; но дайте ему торговать до трёх часов утра — и получите ту же картину царства пьянства.