Николай Свечин - Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей

— Ну, теперь полегче, можно и за карты садиться…

Кое-как разместились на нескольких табуретах… Денисов заложил 5 рублей в банк и приготовил колоду карт. На стол потянулись руки с серебряными монетами; ставили по 20–50 копеек на карту, и банкомет бросал направо — налево. Счастье шло переменно. Все погрузились в игру и увлеклись… Меня клонило ко сну. Однако я решил дождаться конца… Игра продолжалась, с небольшими перерывами для выпивки до десятого часа утра… Банк был взорван; многие проигрались до копейки; настроение сделалось пасмурным… Стали расходиться… Человек шесть тут же остались «соснуть часок», остальные пошли к «Нанкину», где можно днем выспаться в кабинетах на диванах…

— Неужели это вы каждый день так проводите? — спросил я Семена.

— Почти. Играем поочередно, у своих, а то закатимся куда-нибудь на постоялый или в чайную… У нас есть такие, что и не имеют квартир… Так всю жизнь и мыкаются…

— Вот оно, положение-то «шестерки»! И это в хорошем ресторане, а что же в простом-то трактире?

— Там лучше. Там слуги получают шесть-семь рублей жалованья, имеют хозяйскую квартиру, стол… Положим, эта квартира хуже коровника и стол хуже, чем свиней кормят, а все же сыт и в тепле; а жалованья хватит на паспорт и одежду… Так и живет, а прогонят без гроша на улицу — иди бродяжничать или домой по этапу…

Я расстался с Семеном и сказал, что не пойду в «Нанкин».

— Как можно! Ведь «старшой» прогонит!..

— Я сам приду завтра за залогом, а теперь надо выспаться…

Следующие пять дней моего интервью я посвятил трактирам грязным, средним и одному загородному кабачку.

Для краткости я дам читателям свои впечатления в виде «профилей» наиболее типичных сторон трактирного слуги Петербурга, или, правильнее сказать, трактирной «шестерки».

Кто такой «шестерка»? В большинстве трактирная «шестерка» — какой-то несчастный лакей, без роду и племени, без специальной подготовки, и ради нужды и голода идущий служить за 5–7 рублей в месяц, работая с семи часов утра до часу-двух часов ночи… Но есть и другой тип «шестерки»… Он окончил полный курс наук по предмету своей профессии и прошел с детства следующие должности: мальчика в судомойной, помощника «шестерки» (в зале или номерах, смотря по роду заведения), мальчика за буфетом, услужающего на черной половине, младшего слуги, подручного буфетчика и, наконец, если во всех перечисленных должностях успешно сдал экзамен — жалуется в звание самостоятельного «шестерки», с правом получать из буфета марки на 5-25 рублей (смотря по торговле заведения).

«Шестерка» является полным хозяином отведенных ему столов зала или кабинетов. На первый раз ему даются столы, имеющие меньше посетителей, например, в углах зала, у печей и т. п. Он обязан утром привести столы в порядок, переменить (вернее, перевернуть) белье, запастись спичками, солью, горчицей, посудой и сервировкой. Он следит за гостями и отвечает за них, т. е. если гость поест, попьет, и уйдет — за него платит буфетчику шестерка!.. Зато он может обсчитывать и обманывать гостя как хочет, с условием не доводить дело до жалоб и скандала.

Если «шестерка» умный, расторопный и смышленый человек, «с тактом», он непременно делается буфетчиком и выходит в «хозяева». Из нынешних владельцев трактиров почти две трети вышли из шестерок, но, увы, гораздо чаще «шестерки» идут в арестантские роты и на поселение… Статистика опытных трактирщиков показывает, что из «мальчиков» только 10 % выходит в «шестерки», а из «шестерок» только 10 % — в люди… Весь же остальной контингент пополняет ряды пропойцев, арестантов и бродяжек…

Почему это? Очень просто. Школа «шестерок», в которую они попадают десяти-, одиннадцатилетними мальчиками, представляет из себя эссенцию всевозможного разврата, разгула, грязи и подлости. На глазах мальчика совершаются ужасные проделки по части обманов, подлогов, бесчинства, пьянства и грехопадения во всех его видах! С утра до вечера он видит и слышит такие вещи, о которых многие не имеют понятия, дожив до старости.

Нужно иметь железную волю, закаленный характер и большой ум, чтобы остаться равнодушным ко всем этим слабостям человеческого организма… А такими натурами из ста мальчиков одарены два-три и того меньше! Очевидно, девяносто восемь делаются негодяями высшей пробы и наполняют потом российские остроги и тюрьмы… Есть мальчики двенадцати лет, которые играют в азартные игры, напиваются до бесчувствия и ловко умеют не только обсчитывать, но и вытащить из кармана. Такие мальчики никогда не дослуживаются до «шестерки» и в тринадцать-четырнадцать лет начинают уже бродяжничать по Петербургу…

Сколько таким образом загублено трактирным промыслом юных сил?..

«Шестерка» в огромном большинстве ярославец и часто мышкинский [125] Мышкин — уездный город Ярославской губернии. . Это, так сказать, родовой «шестерка», имеющий в Петербурге многих родственников хозяевами и буфетчиками. В самом деле, из 320-ти петербургских трактирщиков около 200-х — ярославцы, прошедшие школу мальчика и слуги. И среди ярославских «шестерок» гораздо меньше спившихся; они отлично служат, умеют всем угодить и услужить, справляются за двоих по расторопности, а главное, обладают особым тактом и чутьем, столь ценным в трактирном ремесле. Они узнают гостя, как только он вошел, знают, сколько он оставит в трактире, и сообразно этому расточают свое усердие; «хорошему» гостю они со всех ног бросаются служить и угадывать его желание, а «чайного» барина встречают холодным равнодушием и делают все, чтобы «отучить его шляться».

Для хозяина трактира это чутье «шестерки» дороже всего. Бывают случаи, что какой-нибудь «барин на вате» займет лучший стол, спросит на гривенник чаю и просидит несколько часов, требуя все время заводить орган! Такому барину готовы дать отступного, только бы он ушел! Опять и орган: есть много купечества, не терпящего органа, и шестерка должен знать это. Если чайный барин при таких купцах требует заводить «машину», ему говорят — «испортилась», скажи — «нельзя завести при купцах» — и скандал!

Вообще, от хорошего «шестерки» требуется качество дипломата, коммерсанта, экономиста, финансиста, гастронома, санитара и т. д. и т. д. Все он должен знать и уметь угодить, «потрафить»… И при всем том «шестерка» восемнадцать часов на ногах, не имея четверти часа «свободы»: он обедает урывками, чай пьет стоя, отдыхает, только прислонившись к стене и не смея сесть…

В Петербурге, впрочем, число хороших «шестерок» сокращается с каждым годом. Происходит, так сказать, деморализация, мельчание, которое находится в прямой связи с мельчанием состава хозяев заведений и самого промысла. «Шестерок» душат все: хозяин довел жалованье не только до нуля, но в некоторых случаях сам берет со слуг по 20–40 копеек в день на реставрацию посуды, выписку газет и т. п.; буфетчик прижимает слуг провизией и счетом, относя на их на долю все, что пропадает за гостями, протухнет, сгниет, испортится; гости считают своим правом издеваться и глумиться над «шестеркой». Неудивительно, что при таких условиях многие стараются покинуть свое ремесло, и если им не удастся выйти в буфетчики, то они подыскивает другую профессию. Конечно, и характер трактира много теряет от такого мельчания «шестерки», а посетителям приходится терпеть немало неприятностей.